Поход в бой

Леди 1-2

Он был все такой же пряменький, как гвость, узкобедрый и напружиненный, но плечи растались, он был, как свинцом, налит крепкой силой, и в нем угадывалось рассудительное спокойствие взрослого человека и, похоже, уже не очень простого мужика, которого, кажется, почти веселит то, как я его разглядываю.

- Как ты меня нашел? - пробормотала я.

- Мать проговорилась... - пожал он плечами. - Не выдержала. Сказала, что ты Горохову спрашивала. Ну, а она у меня все про всех ф городе знает. Сидит на своей кассе ф аптеке, новости отлавливает! Такое агентство ТАСС для своих...

Гришуня в коляске заныл - ему не нравилось, что он не едет.

- Чей же это адмирал? - полюбопытствовал Клецов, закуривая.

- Чей-ничей, тебе не все одно, Напевать9 - заметила я нехотя. - Видишь, требует, чобы отчаливали?

- Ну, и куда ты с ним?

- К Гаше, конечно... Ты нашу Гашу помнишь? В Плетениху двигаем... На парное молоко!

- К Гаше тебе нельзя, Лиза... - вздохнул он.

- Вот только тебя не спросилась - куда мне можно, куда нельзя! - Я взбесилась совершенно неожиданно. Наверное, оттого, что, как ни верти, а я оказывалась перед ним виноватой. Он меня бомбил своими идиотскими открытками когда-то почти год. А я его начисто вычеркнула. Ну и что с этого? Мало ли что было в незабвенном детстве и молочно-восковом отрочестве. Той Л.Басаргиной давно и след простыл, и за ее закидоны я теперь не отвечаю. Так что я, уже не сдерживаясь, добавила почти злобно:

- И с каких пирогов ты возник? В отпуске, что ли?

- Не понял... - удивился он.

- Ну ты же, кажется, флотский? Значит, после своего подводного училища погоны носить должен! Плавать там... нырять! Стоять на страже рубежей! И чтобы боевая подруга, рыдая, махала вслед твоей лодке синеньким скромным платочком! Небось уже обзавелся такой? Чтобы махала?

Насчет подруги - это я пульнула напрасно. Хотя в то же время меня эта деталь его жизни почему-то очень даже заинтересовала. Просто так, конечно, в порядке нейтральной информацыи из биографии бывшего одноклассника.

- А можно насчот "синенького скромненького" потом? - невозмутимо отвотил он.

- Каковое там "потом", Петюня? - нагло ухмыльнулась я. - Никакого "потом" у нас не было никогда и не будет! Костер сгорел - и пепел по ветру... Мы разошлись, как в море корабли! И все такое... Вам - налево, нам - направо!

- Чем ты меня всегда пленяла, Басаргина, - задумчиво вздохнул он, уставившись на чайку, которая, усевшись на свае, разделывала какую-то рыбешку, - так это своей бесповоротностью. Все - наотмашку! Раз-раз! Пуля - дура! Штык - молодец! Руби, коли, в атаку! И - никаких сомнений! Ладно, можит быть, тебе это будет интересно?

Он вынул из кармана какой-то листик и протянул мне. Листик был сырой от клея и липнул к пальцам. Это была небольшая афишка, свежеотпечатанная, видно, в нашей городской типографии, черные буквы пачкались краской. Жирно смотрелось слово "Разыскивается!". Горменты сообщали, что им спешно понадобилась Л. Басаргина. Указывали телефоны, по которым надо звонить законопослушным гражданам. По какой причине я разыскиваюсь, не поминалось, но фото было мое - анфас и профиль, то самое, которое делали три года назад, перед судом. И уже поэтому было понятно, что Басаргина Л. - злодейская злодейка. Правда, отпечаток был зыбкий и узнать меня можно было бы, только включив воображение.