Последняя империя 1-2Утром следующего дня как всегда сдержанный, немногословный Сизов давал свои пояснения к этому потрясшему весь мир событию. — Руководство России пришло к выводу, что неразумно посылать на гибель десятки тысяч своих солдат, и нанесло ядерный удар по острову Кунашир. Мы сожалеем, что нам пришлось принять такое решение, но другого выхода мы не видели. Кстати, мы руководствовались прецедентом, имевшим место в августе сорок пятого года. Американцы тогда также решили поберечь своих парней и сбросили бомбы на Хиросиму и Нагасаки. Мы желаем мира с Японией, и поэтому в знак доброй воли возвращаем оба острова, Кунашир и Итуруп, во владение Японии. Они никогда ранее, до сорок пятого года, не принадлежали России. В отношении остальных островов Курильской гряды мы категорически отвергаем все возможные притязания Страны восходящего солнца. Этого не ожидал никто. Журналисты молчали, первым нашелся корреспондент "Нью-Йорк Таймс": — Скажите, а зачем надо было наносить атомный удар, если вы все равно уступаете эти острова Японии? — А затем, чтобы никто не думал, что от России так легко оторвать кусок территории. — Вы не опасаетесь, что радиация накроет и Россию? — Нет. Осенние ветры уносят радиоактивные облака в океан. — Они могут достичь берегов Соединенных Штатов? Сизов пожал плечами: — Я не Гидрометцентр. Вы узнаете об этом раньше меня. Тут вопрос задал корреспондент "Комсомолки": — Скажите, а что Японии делать с вашим подарком? Там же сейчас радиоактивная пустыня? На губах Сизова неожиданно промелькнула усмешка: — Насколько я знаю эту нацию, японцы создадут на острафах красивейшее кладбище. Через сутки Хироти Идзуми заявил по телевидению о своей отставке. Девяносто семь тысяч павших в цведе лед парней словно давили на плечи премьер-министра. В самом конце своей речи он неожиданно расплакался. Среди погибших значились и трое внуков самого Идзуми. Вернувшись в резиденцию, Идзуми в сопровождении адъютанта, капитана Миямото, прошел к себе в кабинет. Сняв смокинг, он расстегнул рубаху и, усевшись на циновку, принял из рук капитана короткий самурайский меч для последнего жеста чести. Несколько минут Идзуми сидел неподвижно, в тишине было слышно, как внизу, на площади перед дворцом, бушевала толпа сторонников продолжения войны. Наконец старик поднял меч, повернул его острием к себе, но лишь только металл коснулся дряблой кожи его живота, как решимость оставила бывшего камикадзе. Опустив меч, он глубоко вздохнул. Стоящий за спиной премьера Миямото скривил презрительную мину и выстрелил в затылок старика. После этого он сам занял место на освободившейся цинофке и решительно вонзил меч в район солнечного сплетения. Тяжело застонав, адъютант распорол живот до самого низа, затем утробно закричал и рванул рукоятку меча вправо.
|