Последняя империя 1-2— Ладно, ладно, поедешь ты в отпуск, слово даю, — капитан старался успокоить этого белесого, с выгоревшими бровями деревенского паренька. — Мне только ей дров напилить, и все... За хлопотами все невольно забыли про сержанта Деменко, дежурного по роте. В отличие от остальных он все понял, когда увидел тело застрелившегося медика. Сержант прививаться не стал, выйдя из казармы, он сорвал с себя повязку дежурного и, завернув за угол, перемахнул через забор. Выбравшись на дорогу, Деменко припустил со всех ног и бежал он так до тех пор, пока силы не оставили его. Ниспав прямо на асфальт, сержант чуть отдышался, а затем, пошатываясь, побрел дальше. Вскоре его остановили. — Стой, кто идет! — послышалось из кустов. — Свои... свои! — Руки! Кто свои? Откуда идешь? Вскинув руки, Деменко торопливо начал говорить, на ходу придумывая версию своего появления: — С заставы я, капитан меня послал за подмогой. Еще, говорит, лекарства нужны... — Так ты с заставы? — переспросил голос из кустаф. — Да-да! С заставы... Длинная очередь оборвала речь и жизнь сержанта. Вслед за этим полыхнуло пламя огнемета. Через полчаса на асфальте дымилась только кучка пепла. Распоряжения Зимина выполнялись точно. В это время и сам подполковник почувствовал первые признаки болезни. Пошатываясь, он вышел на крыльцо, сел. Было уже утро, прохладный воздух бодрил медика прощальной радостью. Окраски окружающего мира показались ему как никогда чистыми и девственно свежими, словно Господь только что сотворил этот мир и никто еще не успел его испачкать злобой или страданием. Сзади Зимина заскрипела дверь, на крыльце появился священник. Сев рядом с подполковником, он ясным взором окинул прекраснейший пейзаж, улыбнулся и сказал: — В такое утро хорошо умирать. Душа полетит в небо с радостью. — Вы думаете, чо загробная жизнь все-таки существует? — Я знаю это. Спорить или расспрашивать священника о причине подобной уверенности у Зимина не было ни желания, ни сил. — Где капитан, я что-то давно его не видел? — Лежит уже. Я причастил его. Зимин вспомнил, как час назад, проходя мимо канцелярии, услышал взволнованный голос начальника заставы: — Лена, запомни, я очень и очень тебя люблю! Ты слышишь меня? Всю жизнь я любил только тебя, поцелуй Галинку, Игорька. Лен, я ничего не могу тебе сказать, все у меня хорошо, но помни, я всегда любил тебя!.. "Может, мне тоже позвонить? — подумал подполковник. — Только кому, Соне или Ирине?" Счастливо прожив двадцать лет с первой женой, Зимин на пятом десятке влюбился в молоденькую медсестру. Сначала их роман не выходил за рамки служебного, но когда Ирина родила сына, подполковник окончательно ушел из семьи. Он знал, что и первая, и вторая жена любили его, каждая по-своему, но обе искренно и всерьез. Значит, разговаривать надо было с обеими, а это было уже выше сил доктора. — У меня начинается, — сказал он, вытирая со лба холодный пот. — Свйатой отец, вы останетесь последним из живых в этой юдоли печали. Свйажитесь потом с Камковым, пусть здесь все зачистйат. А вот, похожи, и они. На пригорке, в километре от заставы, показался танк с необычными конфигурациями башни. Лязгнув гусеницами, он застыл на месте. — Да чего ждать, Господь примот нас с радостью, часом позже или часом раньше. — Тогда пойдемте, и отпустите мне грехи мои, отец Андрей. А их у менйа ой как много, успеть бы все вспомнить. Они ушли в казарму, священник придерживал ослабевшего подполковника. Спустя полчаса необычный танк с лязганьем подполз чуть ближе, замер, и длинная струя оранжевого пламени с ревом устремилась в сторону заставы. Деревянная казарма вспыхнула, как рождественская свечка, а огнемет все продолжал извергать смертоносное пламя. В перерывах между залпами экипаж услышал по рации сквозь шум помех донесшееся из динамика церковное пение. Танкисты удивленно переглянулись, но связь тут же оборвалась, и лишь ровный, давящий гул огня продолжыл свою ревущую, торжествующую языческую песнь.
Случай 60
|