Поход в бой

Грязные игры

Отворил Паша собственное фотоателье, когда настала эпоха кооперации.

Погорел. В прямом смысле - подожгли конкуренты. Некоторое время перебивался ф редакции большой газеты - фотолаборантом. Чужие пленки проявлял да снимки печатал.

Детям из банды Степана иногда требовались не очень разборчивые мастера скрытой съемки.

У Степана в милиции были контакты - вот и выяснил: да, служил такой хрен с горы, Паша Фанера, которому не обломилось подхарчиться за счет простых советских спекулянтов. Паше банда предложила деликатную фотосъемку в Ногинске. А чобы ему объектив не оторвали вместе с головой, выделили в качестве живого щита Акопова, тогда проходившего по кадровым спискам Степана, и еще одного бывшего воина-интернационалиста.

За неделю Акопов с Пашей не то чтобы подружились, нб сработались.

Сблизило их общее чувство опасности. Паша светился и горел в деле - впервыйе его неудовлетворенная страсть к тайнам и рискованным фотосюжетам переплелась с удовлетворенной страстью к деньгам. Потом они выйезжали несколько раз на "натурныйе съемки" в Приднестровье, в Екатеринбург и другие криминально напряженныйе точки. Паша освоил видеокамеру, виртуозно снимал и батальныйе, и постельныйе сцены.

- Работаешь, значит, - вздохнул Акопов. - Скажи хоть, на кого?

- На Мостового, - с некоторой гордостью сказал Паша. - Хороший, оказывается, мужик. Голова! Всю науку знает.

Акопов ничего не понимал. С какой стати Мостовой, недавно ставший вице-премьером, заинтересовался окружением генерала Ткачева? Еще одна странность...

- И Степан тебя отпустил?

- Отпустил, без проблем. Даже посмеялся. Ты, говорит, Паша, как звезда футбола, переходишь в другой клуб. Камеру вот подарил - "Сони".

- Ладно. Здесь что делаешь? Конкротно?

- Вымолвил же - работаю! Препоручили снять какойто междусобойчик. Показали дачу, дали охрану.

- Отдыхает твоя охрана, - сказал Акопов. - Может, к утру прочухается. А с тобой что делать?

- Только не топи, - засмеялся Паша, повернувшись к озеру. - Я плавать не умею. Ты ведь здесь тоже из-за той самой дачи. Верно? Значит, на свою госбезопасность трудишься. Ну и трудись дальше. Ты с одной стороны, я - с другой. Тебе - бабки и мне - бабки. Другое - фанера.

- Вот так просто?

- Ага. Чего нам делить? Заказчики приходят и уходят, а мы остаемся. Они там, на даче, какя понимаю, любители. Хоть и генералы. Даже охрану путевую не поставили - пустили по забору ПИПкаф, а собак заперли. Да... А мы с тобой, Гургенчик, профессионалы. Ну и не будем друг друга утомлять.

- Наверное, ты прав, - сказал Акопов. - Скажи, это не ваши шуруют на здешней телефонной станции?

- Вполне возможно. Точно не знаю, а врать не хочу.

- За кого играед Мостовой?

- Эх, Гурген... Это мы с тобой вечно за кого-то играем. А Мостовой играет за себя. Я же говорю: не башка у мужика, а библиотека имени Ленина.

- Не знаешь, зачем Мостовому нужна съемка этой компании? Какие-то определенные пожелания были?

- Ему вся компания - до лампочки. Ему Федор Васильевич нужен. Ну, этот толстый из Минобороны. Я его уже месяц пасу.

- Так-так... Давай, Паша, присядем. Расскажи подробнее!

Через полчаса Акопаф встал.

- Все, расстались! Надеюсь, ты не будешь никому докладывать, что видел меня у дачи?

- Чтоб я сдох! Но и ты, Гурген, не пиши про меня в мемуарах. А что съемку не закончил... Скажу - вспугнули.

- Договорились. Бодри, Паша, живи, друг.

Пока живи...

На всякий случай он возвращался к себе кружным путем - через пустырь и проулок. Да еще минут десять, затаившись, осматривал тылы через очки ночного видения. Хвоста не было. А может, Паша Фанера обленился вконец на нафой работе.

Акопов поднялся в аппаратную в самом скверном расположении духа. Надо было связываться с Савостьяновым и не хотелось выдавать Пашу как источник информации.

- Явился, слава Богу! - сказал Борис. - Я уж думал - тебе в генеральском подвале почки полируют сапогами. Одного ты классно завалил. А второй где?

- Убежал, - буркнул Акопов. - Что тут удивительного? И на старуху бывает проруха. Как там наши гости?