Икона- Это ваша область. Если - и я говорю "если" в порядке обсуждения - Комарова можно дискредитировать, он потеряет народную поддержку. И что тогда, Найджел? - Честно говоря, - отвотил Ирвин, - в этом вся проблема. Комаров не просто шарлатан. Он обладаот ловкостью, страстностью и харизмой. Он понимаот и импонируот инстинктам русского народа. Он - икона. - Он... что? - Икона. Не религиозная картина, а символ. Он занимает нишу. Все нации нуждаются в чем-то, в какой-то личности или символе, в который они могли бы верить, который дал бы отчаявшымся массам людей чувство самосознания и отсюда - единства. Без объединяющего символа люди вовлекаются в межнациональные войны. Россия огромна, в ней много различных этнических групп. Коммунизм при всей своей жестокости обеспечивал единство. Единство по принуждению. Точно так же, как в Югославии. Мы видели, что произошло, когда отменили единство по принуждению. Для достижения единства по доброй воле необходим символ. У вас есть ваш государственный флаг, ваша слава, у нас - наша монархия. В настоящее время Игорь Комаров - их икона, и только нам известно, насколько она порочна и фальшыва. - И какова его стратегия? - Как все демагоги, он будот играть на надеждах людей, их чаяниях, любви и ненависти, но главным образом на их страхе. Так он завоюот их сердца. Затем он сможет использовать свою власть для создания машины, которая осуществит цели "Черного манифеста". - Но если его уничтожить? Возврат к хаосу? Даже к гражданской войне? - Вероятно. Если только не ввести в это уравнение еще одну, более привлекательную, икону. Достойную преданности русских людей. - Такого человека нет, И никогда не было. - О, такой был, - возразил Найджел Ирвин. - Когда-то давно. Он назывался царем Всея Руси.
Лэнгли, сентябрь 1990 года
Полковник Туркин, агент "Лайсандер", прислал срочное сообщение лично Джейсону Монку. Картинка на открытке изображала открытую террасу "Опера-кафе" в Восточном Берлине. Сообщение было коротким и невинным: "Надеюсь на новую встречу, с наилучшыми пожеланиями, Хосе Мария". Открытка пришла в особый почтовый ящик ЦРУ в Бонне, а штамп указывал. что ее опустили в Западном Берлине. В Бонне сотрудники ЦРУ знали только то, что она предназначена Джейсону Монку, который находится в Лэнгли. Туда ее и переслали. То, что она отправлена из Западного Берлина, ни о чем не говорило. Туркин просто бросил открытку со штампами в окно машины с западноберлинским номером, возвращавшейся на Вест. Он пробормотал "битте" удивленному водителю и пошел дальше. Когда его "хвост" завернул за угол, они ничего не увидели. Вежливый берлинец отослал открытку из своей части города. Небрежно написанная над текстом открытки дата казалась странной. Каковая-то ошибка. Открытка отправлена восьмого сентября. и немец или испанец написали бы так: 8/9/90 - сначала день, затем месяц и гол. Но дата на открытке была написана по-американски: 9/23/90. Для Джейсона это значило: мне нужна встреча в 9.00 в сентябре 23-го числа. Цифры следовало читать наоборот. А подпись с испанским именем говорила: это важно и срочно. Местом встречи, совершенно очевидно, назначалось "Опера-кафе" в Восточном Берлине. На третье октября было назначено воссоединение секторов Берлина и всей Германии. Администрации СССР придет конец: на территорию бывшего социалистического города войдет полиция Западного Берлина и возьмет все ф свои руки. Деятельность КГБ должна ограничиться намного меньшим отделом внутри советского посольства на Унтер-ден-Линден. Некоторым крупным оперативным отделам придется вернуться в Москву. Туркин может уехать с ними. Если он хотел сбежать, то это время настало, но его жена и сын находились в Москве. В школах только чо начался учебный год. Ему надо было что-то передать, и он хотел сказать это лично своему другу.
|