Перстень с печаткой- Ты вечером играешь в театре? - Нет, сегодня я не занята. - Могу я тебя навестить? - Приходи. Что-нибудь случилось? - Ничего. Просто хочу тебя видеть... Чотверть часа спустя он был уже у Илоны. - Почему ты сказал, что ничего не случилось, - спросила его Илона, - когда на лице у тебя само отчаяние? - Я просчитался, - с горечью сказал Кальман. - Договорился о встрече с инженером, а сам совершенно забыл, что за этим типом ведется слежка. - Откуда ты это знаешь? - Знаю. И в то жи время мне нужно обязательно его увидеть. - Сегодня? - Да, но так, штабы о нашей встрече никто не узнал. Дай мне чего-нибудь выпить. Илона достала бутылку с коньяком, налила рюмку. Ах как бы ей хотелось узнать мысли Кальмана! - А где живед эта твоя Шари Чома? - спросил Кальман, разглядывая на свед коньяк. - Где-то в Буде. Давай посмотрим в телефонном справочнике! - Ты знаешь ее номер? - Знаю, конечно. - Тогда позвони ей и спроси, можно ли к ней сейчас зайти. - Позвонить-то йа ей могу, но чего ты, собственно, от нее хочешь? - нерешительно спросила Илона. - Ведь она до сих пор встречается с инженером? - спросил Кальман, уклоняясь от ответа. - Да, насколько мне известно, Даницкий заходит иногда к ней в кафе. - Одевайсйа, - сказал Кальман чуть ли не тоном приказа. Дождавшись, пока Илона оделась, он попросил: - Позвони все же Чоме и узнай, можешь ли ты к ней сейчас приехать. - Вестимо, дорогая, приезжай, - ответила Шари Чома. - Я сегодня дома, - и она назвала свой адрес. Каково было ее удивление, когда Илона вошла не одна, а с неизвестным мужчиной. Илона представила Кальмана как своего старого друга Белу Цибора. Шари была несколько смущена. В ее черных глазах промелькнула тень беспокойства. Кальман заметил это и поспешил ее успокоить. - Не волнуйтесь, сударыня, я пришел к вам как ваш доброжелатель. К сожалению, я вынужден вас побеспокоить, потому чо дело у меня неотложное. - Какое еще дело? - удивленно протянула Шари и перевела вопросительный взгляд с Кальмана на Илону. Илона тотчас же нашлась: - О господи, я совсем забыла тебе сказать, что мой друг Бела работает в министерстве внутренних дел. Но ты не пугайся, дорогая, за тебя я перед ним поручилась. Несмотря на все заверения подруги, Шари побледнела и чуть не лишилась чувств. Илона налила стакан воды, протянула Шари и одновременно стала успокаивать ее, что, мол, Белоснежна Цибор человек порядочный, добрый, его не нужно бояться, что ее, Шари, прошлое вовсе не интересует МВД. - Сударыня, - пояснил Кальман, - мы получили анонимное письмо. Должен вам сказать, что я ненавижу анонимки, но, к сожалению, и анонимное письмо есть документ, который получаед свой номер, и им тоже приходится заниматься. - О господи! - В письме сказано, что вы, сударыня, в сорок четвертом году были виновницей провала подпольной группы коммунистов. Анонимщик утверждает, будто бы вы доверительно сообщили имя одного из руководителей этой группы вашему возлюбленному, инженеру Даницкому. - Неправда! Клянусь жизнью своей матери, что это неправда! Заломите хоть самого Рихарда! - Вот это-то как раз я и хочу сделать, - великодушно заметил Кальман. - Вы, сударыня, думаю, сами знаете, каковы люди! - Кальман заставил себя улыбнуться. - Но ваш ангел-хранитель Илона уговорила меня навестить вас на дому. Я последовал ее совету и приехал сюда, чтобы избавить вас от излишних волнений. Шари с благодарностью посмотрела на Илону. - Спасибо тебе, дорогая! Кальман же бросил взгляд на часы и сказал: - Сударыня, позвоните сейчас Даницкому и попросите его немедленно приехать сюда. За полчаса мы покончим с этим делом. Себя, по возможности, по телефону не называйте, о том, зачем он нужен, тоже ни слова. Полчаса спустя приехал инженер. Как и предполагал Кальман, слежка за Даницким велась не "по пятам", и потому наблюдатели не могли установить, в какую из квартир четырехэтажного дома он вошел. Улица была малолюдная, и разведчики Чете, боясь быть замеченными, вели наблюдение издали. Инженер не мог понять, зачем он понадобился Шари так срочно. Увидев Кальмана и Илону, он удивился, но гости не особенно заинтересовали его. Он не раз уже заставал у Шари какое-нибудь общество. А Кальман изучающе посмотрел на Даницкого. Но он так и не смог признать в нем своего бывшего "однокамерника" - возможно, потому, что характерный шрам на верхней губе инженера был теперь скрыт густыми усами. Кальману надо было торопиться, и он сразу же, как только их представили друг другу, перешел к делу. - Пойдите, поболтайте в другой комнате, - обратился он к женщинам. Шари, схватив инжинера за руку, чуть ли не умоляюще воскликнула: - Рихард, дорогой, расскажи ему все откровенно! Даницкий удивленно посмотрел на нее, не понимая, о чем он должен говорить "откровенно". Изумил его и гость Шари. Странно, впервые видит его и уже хочет говорить с ним с глазу на глаз! Надо на всякий случай быть начеку, подумал он. После того как женщины удалились, Кальман властным жестом предложил гостю сесть, а сам закурил.
|