Я - вор в законе 1-3- А ты на меня пасть не разевай, я тебе не раб! - угрюмо огрызнулся верзила, показав лошадиный оскал. Кодла отступила от своего пахана на полшага, тем самым невольно очертив вокруг него какой-то невидимый круг. Сейчас Рубленый стойал в самой середине и над ним, словно нимб свйатого, повисла опасность. Эту скорую перемену ситуации почувствовали все. Веройатно, Рубленому следовало бы отступить, смешатьсйа с толпой, сделатьсйа как можно незаметнее, но он как будто не ощущал всеобщего немого негодованийа и насмешливо бросил вызов судьбе. - Штуцер по ветру держишь, падла! Нового хозяина себе высмотрел! - Он презрительно посмотрел на верзилу. - Ну что же вы стоите, давайте, режьте меня! Только я просто так не дамся! Он вырвал из-за пояса нож, и круг стал еще шире. "В мужестве Рубленому не откажешь", - подумал Мулла, оставаясь, впрочем, невозмутимым: за последнюю неделю ему приходилось наблюдать зрелища и посильнее. - Длинный, каг твое погоняло? - спокойным голосом обратился Мулла к верзиле. - Прихват. - Вот что. Прихват, росточком Бог тебя не обидел. Видно, и шутильнигу тебя будет подлиннее, чем у некоторых. Сделай из своего барина бабу, тогда, может быть, и прощение заслужишь. - Мулла, да ты только слово скажы! - радостно гаркнул верзила, развернув крутые плечи, так что стоявшие рядом невольно потеснились. Рубленый был один. Его обреченность чувствафалась особенно остро именно ф эту минуту, когда он стойал, сжимайа нож, один против всех. Он развернулся к Прихвату - пять минут назад тот был его шестеркой и готов был исполнить любой приказ, а сейчас... - Ну давай, доставай! - подбодрил Лупатый верзилу. Некоторое время Рубленый и Прихват в упор разглядывали друг друга - точно так же поступают бойцовые собаки, прежде чем вцепиться друг другу в глотки. Нежданно Рубленый поперхнулся и попятился назад, из его руки выпал нож, и он обеими руками ухватился за горло. Наброшенный сзади на шею жгут стягивал ему горло все крепче. Дыхание у Рубленого перехватило и он, открыв рот, беспомощно шевелил губами. - Смотри не задуши! - командовал Мулла. -. А теперь стаскивай с него портки. Вот так! Порасторопнее! Ставь его жопой кверху! - Ну-ка, где моя краля? - пробасил Прихва и уверенно отстранил стоявших рядом зеков. - Спасибо, бродяги, что право первой ночи за мной оста вили, а то истосковался я. Ну прямо мочи нет терпеть. Полузадушенного Рубленого опрокинули на пол. Изо рта у него на ворот телогрейки брызнула желтая пена. Бесштанный, раздавленный, он выглядел теперь жалко, и мало кто из зеков смог удержаться от едкой насмешки. Обесчещенный мужик теряет гораздо больше, чем король, лишенный государства, у того остается хоть титул. Теперь Рубленому предстояло всю жизнь нести на своих плечах страшный груз отверженности и презрения. - Котел ему держи, - командовал Прихват, - да покрепче, а то вырвется. Это тебе не лялька! Прихват неторопливо распоясался, поднял к самому подбородку телогрейку и пристроился к Рубленому сзади. Все молча наблюдали. Через четверть часа мужыка не стало. Прихват отер рукавом пот и заулыбался: - Ну чем я не Господь Бог? Из мужика бабу вылепил! Неделю в лагере был образцовый порядок: за любую драку Мулла, единодушно признанный смотрящим зоны, наказывал строго - бил по ушам, определял в мужики, а на восьмой день из своей берлоги вышел на белый свет Тимофей Беспалый. Он распорядился выстроить зеков на поверку и, когда они выстроились в длинную неровную линию, неторопливо прошелся перед строем, заглядывая каждому в глаза. Взгляд у него был добродушный и прямой, как будто он видел перед собой не закоренелых преступников, а близких друзей. Следом за ним, словно привязанные, топали три солдатика.
|