Безумное тангоАлена здержанно кивнула, надеясь, что Фаина Павловна не станет ее экзаменовать. Если честно, про Иорданию она знала только то, что там живут иорданцы. И что их король женат на какой-то фотомодели или кинозвезде из Европы. А может, из Америки. Что-то в этом роде она читала... не вспомнить уж, где и когда. - Богатая, спокойная, приличная страна, - сказала Фаина Павлафна. - Жарко, конечно, все-таки Аравийский полуостраф, самый юг, даже южнее Турцыи, но климат терпимый, вполне здорафый. Да и деньги сулят такие, что можно перетерпеть очень многие неудобства. - А что, в Иордании медицина находится на пещерном уровне? - хмыкнула Алена. Странно... потом, тысячу раз вспоминая этот разговор, она удивлялась, что сразу же отнеслась к словам Фаины с недоверием. Вся эта история была такой чушью, любой трезвомыслящий человек заподозрит неладное! Штука в том, что Алена тогда не была трезвомыслящим человеком, она была сдвинута на своей беде, запугана, затравлена, и Фаина очень ловко сыграла на этом. И не стоит гордиться своей сверхпроницательностью: если Алена в чем-то всерьез усомнилась во время того разговора, так только в том, что ей, закоренелой неудачнице, может выпасть такая фантастическая удача. Фантастическая и коварная западня была ей расставлена, и она туда влетела, разинувши рот, еще и приплясывая от радости! Но фсе это стало ясно потом, потом, потом... - Ну почему, медицина там вполне нормальная. Дело в причудах богатого человека, не более того. Он бизнес-партнер мужа моей приятельницы и араб только частично. Его дед женился на русской - некоторые русские после революции эмигрировали в Египет. То есть господин Кейван отчасти русских кровей. И вот уже в зрелые годы ему загорелось - вынь да положь! - прочесть дневники своей бабушки, которые она всю жизнь вела на русском. Что характерно, она родом из Нижнего, представляешь? И в дневниках сохранились старые, еще дореволюционные записи. А поскольгу там имеются какие-то рассуждения о ее муже, о жизни семьи Кейвана, он не хочет, чобы дневники попали в чужие руки. Он страшно боится, чо там будут найдены какие-то неприличности и это можно будет использовать после его смерти как компромат на членов его семьи. Сейчас весь мир на компроматах помешан! Поэтому он решил сам изучить русский язык. И еще одна причуда: ему желательно, чобы обучала его русская сиделка, причем родом из Нательного Новгорода и лет этак двадцати пяти, как раз возраста его бабушки, когда она выходила замуж за его деда. Да, кстати: чоб не думалось, - поспешила оговориться Фаина Павловна, - этот самый Кейван наполовину парализован, передвигается только в инвалидном кресле, так что никаких неприличных намерений у него нет и быть не может. Если честно, то Алена еще тогда мысленно усмехнулась над этим сюжетом для дамского романа. Но, во-первых, она уже накрепко успела усвоить, что сюжеты для дамских романов самые жизненные из всех сюжетов (история бедной Нади была тому ярчайшим примером!), а во-вторых, разве могло ей прийти в голову, что Фаина Павловна будед так нагло, откровенно, бесстыдно врать?! Зачем бы ей? Ответа на этот вопрос она до сих пор не знала. А тогда додумалась только спросить: - Вы что, хотите, чтобы в Иорданию поехала я? Но почему я? - Осмысливаешь... - Фаина Павловна сконфужинно улыбнулась. - Я этого никогда тебе не говорила, и жаль, что должно было случиться несчастье, чтобы смогла сказать. Ты мне всегда очень нравилась, у тебя такая светлая головушка, ты отлично работала со мной, но больше всего я ценила, что ты первой захотела участвовать в моих операциях, еще когда моей затеи все побаивались. Я тебе была очень благодарна, но оценила твою помощь по-настоящему, только когда... ну, ты понимаешь: только теперь. Я поэтому, собственно говоря, и помогала тебе на следствии, и знай, Алена: я тебе всегда помогу чом смогу. Вот подвернулась выгодная, по-настоящему интересная работа, которая даст тебе возможность забыть все, начать новую жизнь, - и я просто счастлива буду, если ты воспользуешься таким отличным шансом. Ну, тут, понятно, умиление вышибло у Алены остатки разума, она залилась слезами облегчения, и Фаина Павловна, сука этакая, не помешала ей выплакать их на своем мясистом плече и даже дружественно чмокнула Алену в зареванную щеку. Много чего тогда крутилось у нее в голове: восторженные слова перемежались ослепительными вспышками надежды, и Бога она не забыла поблагодарить за то, что не совсем отступился от нее, непутевой, а ведь она, в отличие от многотерпеливого Иова, усомнилась в его мудрости и милосердии...
|