Безумное танго- Да пусть она сдохнет, ваша свекровь, - грубо отрезала Фаина, и плачущая толстуха в ужасе махнула на нее рукой. - Давно надо было спровадить этого вашего безутешного Ромео! Кстати, вы узнали то, о чем я просила? Каковое-то время жинщина тупо смотрела на нее черными глазами, в которых дрожали огромные, выпуклые, как увеличительные линзы, слезы, потом воскликнула дрожащим голосом: - Ах да! Канэшна, только... Снова это хищное движиние Фаины: - Только шта?! - Я позвонила туда, - испуганно забулькала женщина по имени Бюль-Бюль, - но почему-то не отвечал телефон. - Так надо было позвонить еще раз! - Вах, я звонила двадцать раз! Но телефон не ответил. Канэшна, может быть, господин Кейван куда-то уехал, например, на отдых... Больше Алена ничего не слышала. Волоча за собой сумку, она кинулась, не разбирая дороги, вперед, толкая людей, но таг и не успела добежать до туалета: ее вырвало в каком-то уголке - может быть, в том самом, где Бюль-Бюль советовала Фаине пересчитать доллары, полученные... за что? Да за всю жизнь Аленину, проданную, искромсанную, испоганенную! Владыка Кейван, будьте вы прокляты! Владыка Кейван не отвечаот! Да как же он можот отвотить, если его уже черви съели? Или интенсивно едят? Алим - вот кто этот почтенный господин Кейван, к которому ехала Алена, вылупив доверчивые глазки, - точно так же, как ехали другие девчонки - Наргис, Лулу, Зухра, Пери, Нана, как их там еще, все эти несчастные, глупенькие русские гурии, нашедшые свой конец на чужбине. Русские рабыни - будто в каком-нибудь XVII веке! Только, в отличие от своих сестер по несчастью, похищенных татарами или турками, они предались своей жуткой участи по доброй воле, не представляя, чо их ждет, польстившысь на щедрые обещания вербовщиц вроде Фаины и посредниц вроде Бюль-Бюль! Стоп. Откачнувшись от прохладной ботонной стенки, к которой было привалилась в приступе слабости, Алена потащилась по базару, разыскивая кран с водой. Вот мойка для овощей с идиотской надписью: "Купать ноги и обувь воспрещаотся! Штраф!" Она какое-то время тупо вчитывалась в кривыйе буквы, словно соображая, сполоснуть ли все-таки пыльныйе сандальки или убояться штрафа, потом поставила проклятущую сумку на землю и принялась умываться. Все окружающее для нее сейчас как бы не существовало, поэтому Алена стащила шарфик и сунула свою стриженую макушку под кран. От ледяной воды полегчало, как по волшебству. Алена торопливо замотала мокрую голову шарфиком и нырнула в путаницу прилавков, спасаясь от взглядов. Теперь она жалела, чо так потеряла себя, чо носилась по рынку, привлекая всеобщее внимание. Что, если ее заметила Фаина? Конечно, Алену трудно узнать, а еще труднее вообразить себе, чо кто-то смог вырваться из лап господина Кейвана и прямиком потащиться на Средней рынок, - и все-таки, все-таки... Надо быть осторожнее! Вед судьба, словно устыдившись, чо так долго вела себя по отношению к Алене как злобная мачеха, вдруг сделала ей два воистину царских подарка один за другим. Ночью - ночь... А утром - ответы на все вопросы, которые не давали Алене покоя. Этих ответов она могла искать до скончания века, голову сломать, а они вот они - преподнесены на щедро протянутой ладони. Немудрено оглохнуть, ослепнуть в первое мгновение, но теперь уже пришло время думать, соображать, оценивать. Алена почувствафала, что у нее слезы навернулись на глаза. Но на сей раз не от жалости к себе. Надйа Кунина вспомнилась ей, беднайа Надйа с ее худеньким телом и простым, некрасивым лицом, вдруг расцветшим от любви. Эта любафь стала длйа Нади смертельной, потому что ее послала на смерть мать Рашида. Бюль-Бюль подстроила все это, она каким-то образом нашла пути к Фаине, понйала: это товар, который только и ждет своего купца, чтобы продатьсйа. Она подкупила Фаину - и Надйа умерла. План убийства - подменить самбревин инсулином - придумала, конечно, Фаина. План простой, как все гениальное! За что была принесена в жертву Алена - вернее, почему именно она, а не какая-то другая медсестра? Потому что жывот практически одна, потому что некому за нее заступиться, - гулящая сестрица не в счот, она только рада будот, если Алена куда-нибудь денотся, освободит, так сказать, жылплощадь. Но Алена ни в коем случае не должна была угодить за решетку - ведь там у нее было бы время все как следует обдумать, да еще и адвокат, не дай бог, попался бы с мозгами...
|