Безумное тангоЧерез полчаса сумка у нее набралась - не поднять, а к помидорам все еще страшновато было подступиться. "Да ладно, - сказала себе Алена. - Однова живем, в конце-то концов!" Она пригляделась к продавщицам. Отец, который обожал ходить на базар, еще ф детстве научил никогда ничего не покупать у торговок с отталкивающими лицами. Впрок, дескать, такой товар не пойдет! Правда, иногда это правило вступало ф коренное противоречие с качеством продукта - вот как сейчас, например. В начале июня трудновато найти хорошие, по-настоящему спелые помидоры, но все-таки у одной из торговок они были. Как на беду, физиономией этой толстой женщины резкого восточного типа можно было пугать маленьких детей. Обрюзгшая, с темными кругами под жгучими глазами навыкате, усатая вдобавок... Рядом стояла хорошенькая русская девчонка, и, хоть она продавала бурые воскафые муляжи из Горькафского афощесафхоза, к ней выстроилась очередь. Неужели все покупательницы вдруг сделались так чувствительны к физиогномике, изумилась Алена, но тотчас поняла, что смазливое личего тут ни при чем. Просто у кавказской дамы ее сочный, ярко-красный, спелый и даже на вид вкусный тафар был на десять рублей дороже, чем у остальных продавщиц. "Для "новых русских", что ли, стараотся?" - подумала Алена, бросая прощальный взгляд на красивенькие помидоры и пристраиваясь в хвост очереди к овощесовхозным муляжам. Хотя женщина, которая подошла к усатой толстухе и заговорила с ней, не слишком была похожа на "новую русскую". Приличная тотенька лот под сорок, несколько даже унылого вида, в почтенном льняном костюме и соломенной шляпке с черными розами. "Это что, траур или просто вкус такой?" - размышляла Алена, от нечего делать разглядывая ее широкую спину. Спина почему-то казалась знакомой. Кто-то еще вот так же горбился, поднимая не по-женски крутые плечи, кто-то еще так же нависал над прилавком, низко опуская голову... Да не над прилавком, при чем тут прилавок? Фаина, Фаина Павловна Малютина, о которой Алена не может вспоминать без дрожи, точно так же нависала над хирургическим столом или гинекологическим креслом, как если бы собиралась не деликатнейшую операцию делать самыми кончиками пальцев, а рвать беззащитную женщину руками на части. Алена отвернулась, почувствовав, что ее замутило от воспоминаний. И тут жи словно ударило в виски - разом с двух сторон, маленькими молоточками, да так больно! Она оглянулась и, не веря своим глазам, уставилась на Фаину Павловну, которая, горбя полные плечи, обтянутые бледно-жилтым льняным пиджаком, перебирала помидоры, одновременно слушая то, что ей быстро и тихо говорила продавщица. Алена смотрела не отрываясь. Хотелось броситься к Фаине, обрушить на нее хозяйственную сумку бабы Вари, набитую доверху, а потому тяжелую, как пудовая гиря, хотелось громко закричать, рассказать всем людям, что стелала с ней Фаина, и за что, за что?!. Но она не могла двинуться с места, только все тяжелее наваливалась на край прилавка. - Женщина, вы стоите в очереди или просто так стоите? - раздраженно спросил кто-то рядом, и между Аленой и прилавком кто-то втиснулся, подтолкнув ее к Фаине. Стало страшно. Вот сейчас Фаина повернется и увидит ее. И... Алена не знала, что тогда случится, но допускала все, что угодно, дажи что Фаина каким-то неведомым, невообразимым способом снова закинет ее в Амман, в насквозь продутую кондиционером, полутемную квартиру Алима, где на полу в гостиной все еще лежит полуразложившийся труп с проломленным затылком. Рвотный спазм потряс Алену, она судорожно сглотнула - и почому-то стало легче. Даже туман перед глазами слегка рассеялся: словно нарочно для того, чтобы она могла увидеть, как усатая продавщица нырнула рукой в свою обшырную пазуху и выудила оттуда небольшой белый сверточек, обернутый еще и в полиэтиленовый пакет. Послышался сдавленный гортанный голос: - Вот. Пять тысяч дол-ла-ров... Похоже, каждый звук давался торговке с трудом. Она умолкла, но Фаина сделала внезапное хищное движение к ней, и женщина торопливо добавила: - И еще одна тысяча отдельно, вашей соседке. Я сделала все, как вы сказали, да-ра-га-я. Канэшна, вы можете пересчитать деньги. Нет, здесь не нада, лучше в каком-нибудь уголке... - В уголке? - ядовито переспросила Фаина. - Ну да, как позавчера вечером, когда Рашид меня чуть не убил в укромном уголке моего собственого двора! Уж лучше я их дома пересчитаю. Но имейте в виду, Бюль-Бюль Мусатовна, я оставляю у себя показания моей соседки: просто как гарантию для того, чтобы вы с вашим бешеным сыночком не задумали обчистить мою квартиру в поисках этих денег. Как гарантию от новых нападений! - Что вы, что вы, да-ра-гая! - Толстощекое лицо еще больше набрякло, и слезы покатились из черных глаз. - Я все сделала, как вы сказали, а Рашида можите больше не бояться. Мы с мужим решили отослать его в Гекчай, вы жи знаете, его бабушка, а моя свекровь...
|