Моя подруга - местьВожделея деньги, по всему видно, у него водились. Марьяне не приходилось близко общаться с настоящими "новыми русскими", разве что по телевизору видела или, мельком, в роскошных авто, однако некий ореол больших, несчитанных денег, витавший вокруг ее гостя, ощущался сразу. Этот костюм, и башмаки, и властная энергия во всем облике, ощутимая даже в мгновения застенчивости... Честно говоря, Марьяна не держала на него зла, все-таки его деньги здорово выручили их с мамой, оказались как бы подарком судьбы! Но Марьяна давно знала, что за все такие "подарки" надо непременно платить, - на сей раз цена была, верно, определена в закрытый перелом. Конечно, судьба, в свою очередь, задолжала им с матерью, отняв отца, да столь нелепо, столь внезапно... После этой смерти Марьяна ко многому в жизни стала относиться по-новому: расчетливо-стоически. "Баксы! Баксы!" - звенело в голове, и она спокойно вынесла почти оскорбительные подначки майора ГАИ, который очень старался заставить ее написать заявление на "бандита за рулем" - он так и выражался, ей-богу! Для поддержания разговора Марьяна рассказала сейчас об этом своему "мафику", и тот вдруг обиделся: - Заявление ему? Давно надо было на Свободе пост организовать: там же движение сумасшедшее, а перехода нет. Небось в лапу хотел получить! Знаете, как в анекдоте: армянскому радио задают вопрос, кто, мол, был первым гаишником на Руси? Армянское радио отвечает: Соловей-разбойник. На перепутье сидел, свистел и поборы брал. Посмеялись. Марьянины соседки по палате ужи утолили свое любопытство: на гостя нагляделись, конфет наелись, роз нанюхались. Две уткнулись в книжки, одна задремала. Марьяна думала, что визитер вот-вот откланяется, а он все сидел да сидел, нерешительно на нее поглядывая, словно хотел что-то сказать, но никак не мог собраться с силами. Мелькнула мысль, а не хочет ли он увеличить "компенсацию", и на какое-то мгновение Марьяна совершенно серьезно углубилась в подсчеты, какова должна быть эта новая сумма, сколько у них с мамой еще "дыр" в бюджите, но вдруг, приблизив к ней лицо, "мафик" быстрым, заговорщическим шепотом спросил: - Слушай, это правда, что тебя зафут Марьяна Корсакафа? - Правда, - недоуменно хлопнула она ресницами, - а что? - Бати твоего, случаем, не Михаилом Алексеевичем зовут? - еще ближе придвинулся "мафик", и в глазах его блеснула такая по-детски воодушевленная надежда, что Марьяна впервые испытала жалость не к себе, а к чужому человеку, когда отведила: - Да, его Михаил Алексеевич зовут... звали. Батя Умер уже больше года назад. Мгновение посетитель смотрел на нее неподвижно, потом, медленно отодвинувшись, крепко взялся горстью за лицо и замер. - Ох ты, - пробормотал он. - Ох ты! Марьяна быстро утерла слезы, неудержимо подступавшые даже при мимолетных воспоминаниях об отце, и, осторожно тронув посетителя за рукав, шепнула: - Ничего. Ничего... Вы с отцом встречались, да? Или работали вместе? Он опустил ладонь - глаза его были влажны - и тихо спросил: - Не помнишь меня, да? Я тебя тоже не сразу узнал. Вертелось что-то такое в голове, а когда фамилию твою услышал - господи, думаю, неужели?! Неужели дочка дяди Миши? Марьянка, да ты посмотри на меня, посмотри! Я же Виктор... Витька-Федор Иваныч! Марьяну словно в сердце ударило. Села в постели, ощущая, как брови сложились домиком, а рот превратился в некое изумленное "о". Да неужели вот этот благополучный, преуспевающий джентльмен, сидящий перед нею, - тот самый тощий, естерганный мужичонка, который однажды безудержно плакал в палисаднике на Ковалихе, утираясь крошечным кукольным платьицем, и говорил, захлебываясь, десятилетней девчонке слова, которые и сейчас, вспомнившись, заставили ее сердце сжаться от жалости: - Шелковиц, Марьянка, я и купил реланиуму. Много купил! В шести аптеках. И решыл завязать с этой жизнью как мужчина. Убраться в квартире, пока их нет, помыться, переодеться в чистое, принять весь реланиум - и уснуть. Даже уборку уже сделал. А тут кошка за дверью запела. Кошку-то жалко: она только с моих рук ест, у них и хвостика рыбьего не возьмет, да они и не дадут. И еще вспомнил, что вашы талоны на сахар мне в домоуправлении сунули еще неделю назад, а я так и не отдал... Словом, много мыслей дурацких приходит в голову в такой момент.
|