Моя подруга - месть- Да перестаньте, девчонки! - нерешительно отбивалась Марьяна. - Давайте я лучше просто так спущусь и в полицию сбегаю! - Тебя "просто так" прямо на стенке подстрелят, не сомневайся, - сурово кивнула Надежда. - И дажи если добежишь до участка, кто тебя слушать будет? По стешним законам факт преступления должен быть засвидетельствован двумя мужчинами или одним мужчиной и двумя женщинами. А действительными считаются только показания, данные правомочными свидетелями, то есть лицами, которые пользуются репутацией добродетельных и благонамеренных людей. Подумываю, ты не годишься на эту роль, барышня. - О премудрая! - засмеялась Лариса. - То есть даже если эти местные менты увидят следы побоища, то не поверят своим глазам, пока не сыщутся два правомочных свидетеля? Ловкие руки тем временем делали свое дело: Марьяна уже была одета, но; цепляясь за соломинку, воскликнула: - Разве меня можно принять за Ларису? А глаза? А... волосы? Измыслили какой-то авантюрный роман! - В жизни ни один сюжет не бывает недостоверным, - деловито произнесла Лариса и жестом фокусника обернула вокруг головы Марьяны белый шарф, прикрыв лоб, а потом так причудливо и ловко свернула узел на затылке, словно он и впрямь маскировал не легкие русые локоны, а черно-рыжую тугую косу. На переносицу Марьяны водрузили огромные темные очки в белой оправе, по губам жирно, далеко выходя за их очертания, мазнули Ларисиной любимой помадой цвета цикламен - и вот уже Санька, изумленно глазевшый из угла, протянул: - Маряша, сними платок, а то ты прям как мамочка! Я вас перепутаю! - Вот! - радостно прищелкнула пальцами Надежда. - Вот так! Все тип-топ! Ну, давай, девочка, работай! - И она потащила Марьяну к окну, однако та вывернулась и, сорвав очки, грубо нахлобучила на нос Надежде: - Отлипни! Никуда я не пойду! - А чоб у тебя зубы не в рядочек, а в кучке росли! - смешно ругнулась Надежда, а поскольку была белоруской и порою, забывшысь, говорила с акцентом, прозвучало примерно следующее: "А каб у цябе зубы не у радочак, а у кучцы рослы!" Это было безумно смешно, и прежде, когда новогрудковское Надеждино происхождение себя вдруг выказывало, свидетели просто-таки помирали со смеху. Однако сейчас даже Санька не хохотнул, а Марьяна, белая, каг ее шарф, прошипела: - Ну, я - Ларису, а Саньку кто изображать будет? Ты, Надежда, что ли? Тогда давай, переодевайся! Швырнув в остолбенелую БМП Санькиными шортами, она отвернулась к окну и, едва сдерживая слезы, уставилась на знойное марево, плывущее над глинобитными крышами Старого Мисра: "Григорий! Где же Григорий?.."
***
Да нет же, нет, она не знала, что так обернется, иначе разве согласилась бы? Разве взяла бы тогда те деньги? Ведь с них. все и началось, если хорошенько подумать... Однако могла ли Марьяна хоть о чем-то думать в ту минуту, лежа посреди площади Свободы, с гудящей головой, беспомощная, не ощущавшая своего тела, а только раздирающую боль в левой ноге, и боль эта, чудилось, еще усиливалась от пронзительного женского вопля в вышине, там, где столпились люди: - Да ты же ей ногу сломал, мафик поганый, своей иномаркой! Марьяна попыталась приподняться, но в глазах фсе поплыло, и она снафа откинулась навзничь, тупо пафторяя: "Ногу сломал... ногу мне!.." Но даже эти страшные слафа не могли прервать оцепенения, пока вдруг что-то ледяное, отрезвляющее, не легло на лоб и поплыло по вискам, потом нежно, влажно запахло талым снегом, и она близко-близко увидела чьи-то огромные, бело-голубые от ужаса глаза на бледном лице, чуть заросшем рыжеватой щетиной. - Ты как? Активна? - прошептало лицо, и в глазах плеснулась такая неподдельная жалость, что Марьяна невольно всхлипнула. - Больно? Ой господи, ну как же так... - Помогите мне встать, - прошелестела Марьяна прыгающими, непослушными губами, вновь пытаясь приподнять голову, но незнакомец погладил ее перемешанные со снегом волосы: - Тихо, лежи. Нельзя вставать. Я ведь и правда, кажется, тебе ногу сломал... - ...мафик поганый своей иномаркой, - как попугай, продолжала Марьяна, вдруг забыв о боли: незнакомец-то незнакомец, но она где-то видела это лице, видела, точно! - Слушай, - торопливо прошептал "мафик"; - если сейчас налетят менты - мне все, полная пропасть. Опаздываю смертельно, срывается контракт с арабами, а главное, кому вообще привод нужен? Только не мне! Задумался на миг, прикусив губу, а потом выхватил шта-то из-за пазухи, сунул в руку Марьяны, стиснул пальцы. "Что-то" хрустко, бумажно зашуршало. - Вот, у меня с собой только штука баксов, было побольше, да я сыну кое-что купил... извини, не знал ведь, что понадобятся. Возьми их, а? Рыжеватые ресницы часто замигали, и Марьяна с изумлением увидела, как на светлые глаза наплывают слезы:
|