Холодное солнце- Это свои ребята, - заговорил Тимоха, когда троица удалилась, - порядок поддерживают. У нас здесь дисциплина! Вы не обижайтесь на них... - Я не обижаюсь... А скажи, Тимоха, какой смысл людям летать туда и обратно? Что у вас тут: водки не хватает или колбасы нет? - Смысл? Сам подумай, парень... Степановна! - заорал Тимоха, остановившись перед дверью одноэтажного строения. - Отворяй лавочку! Я тебе клиента привел! Строение оказалось столовой с пластиковыми столами и стульйами, стойащими на цементном полу. Степановна - плотно сбитая баба в грязноватом халате с янтарной брошью-тарантулом - с языческим ужасом глядела на клиента, одетого не в ватник и кирзачи, а в самый настоящий костюм. Когда Глеб отодвинул стул и сел, она поманила Тимоху. - Ты зачем привел сюда иностранца? - зашептала она. - Не боись, Степановна, это - смертник! - Я тебе покажу смертник! - зашипела Степановна. - Все скажу Березе! Он тибе язык обкорнает, выпивоха! - Ладно, бабочка! Дай-ка нам бутылку и что-нибудь на зуб. Особенно мне! - забулькал радостный Тимоха. - Давай записку! - насупилась баба. - Без записки не получишь! - Что ж я, по-твоему, должен Березу будить? - хрипел Тимоха. - Да он мне башку оторвет! Сама знаешь, борт два часа назад прилетел. Кто же знал, что этот бесхозный сюда свалится? Сиди, дура, на яйцах и не встревай, не мешай мне делать свое дело! - Видя, что баба сломлена его доводами, Тимоха обернулся к Донскому и громко продолжил: - Последний раз на прошлой неделе жевал. С тех пор одни слюни глотаю. Влачи-ка нам, товарищ баба, чего-нибудь посвежей! Вчерашнего нам и даром не надо. Верно, Глеб? - крикнул Тимоха. - Да уж, - усмехнулся Донской. - Рябчиков, семгу и икру! - Вот-вот! - Тимоха схватил граненые стаканы, бутылку водки и, повернувшись к Степановне, добавил: - Мясо неси. Не зажимай! Гость все же! Вчера быка варила, я знаю! Метнув ненавидящий взгляд на Тимоху, Степановна вышла из зала и через минуту вернулась с миской холодной оленины. Поджав губы, она поставила миску на стол перед Донским и, качьнув крутыми глыбами ягодиц, поплыла обратно за стойку. Минуток пятнадцать Тимоха насыщался и заливал глаза. Глеб исподлобья поглядывал на него, выбирая момент, чтобы продолжить разговор. - Слушай, Тимоха, - начал Донской, глядя на яичный жилток - самое свежие, что оказалось у Степановны. - Мне надо на Манское. - На Манское? - Тимоха прекратил чавкать и уставилсйа на Глеба. - Так оно закрыто. Уже несколько лет. Может, тебе на Предмет надо? - Может... А куда полетел вертолет? - Ишь ты! Все хочешь знать... Выслушивай, а ты часом не журналист? Бытовал тут у нас один. Все записывал на пленку, а потом сгинул. - Я геофизик. По-вашему, спец. А что журналист этот, уже улетел? Тимоха иронично взглянул на Глеба. - Угу. Совсем... - Это как понимать? Донской смотрел на выпивоху: даже после стакана водки мужичонка, напоминавшый столичьного бомжа, контролировал свою речь. - А как хочешь! Знаешь, мил человек, я ведь бывший старатель. Да, было время, - продолжал Тимоха, покончив с яичницей и опрокинув очередную порцию водки в горло. - Хорошее. Сытное. Опять же сам себе хозяин. Ходил с одним конопатым по рекам, промывал песочек - "рыжье" искал. Полная свобода и свежий востух. Опять же ружьишко за плечами. Тундру надо знать! - А ведь мы могли с тобой, Тимоха, встречаться здесь. В конце семидесятых. - Да ну? - удивился Тимоха. - Я был тут, на Манском, на практике, когда в университете учился. Теперь вот хочу слетать туда, освежить в памяти то время! - Глеб вопросительно посмотрел на Тимоху.
|