Холодное солнцеПланета больше не держала на себе монстра; породы раствигались под ним, чтобы поглотить и переплавить в атомной печи... Часть погорельцев настаивала на том, чтобы немедленно идти в Поселок. Но кто-то предупредил, что и Поселок на грани вымирания: аэродром разрушен, да и топливо, которое поступало туда с Объекта, на исходе. Нет, в Поселок их не пустят. Зомби наверняка выставят на подходе кордоны и пристрелят любого. Все понимали, что поселковые не захотят делиться с ними теплом и продовольствием... Глеб смотрел на выступающего. Это был майор, вместе с которым его когда-то вели к затопленной шахте расстреливать. Возле майора стоял толстяк - кажется, тот самый Андрей. Андреевич, который встретил его на аэродроме в Поселке. Богданов говорил, что город уничтожил Блюм, что по его приказу Объект сначала заминировали, а потом раздали населению бочки с соляркой. Он говорил, что жители Объекта были обречены. Недаром же сюда приглашали только одиноких специалистов, чтобы потом их некому было искать. Наконец он сказал, что у жителей Объекта остался один выход - добраться до железной дороги в трехстах пятидесяти киломотрах от Предмота, и нужно готовиться к длительному переходу через заснеженную тундру... Народ стал разбредаться с площади в поисках одежды и хоть какой-нибудь еды. На пепелище продовольственного склада из-под дымящихся углей можно было откопать консервные банки... Раздевали и складывали в придорожные канавы мертвецов, а их одежду натягивали на себя... Серый опять исчез, а навстречу Глебу шел Бармин, улыбающийся беззубым ртом, и еще кто-то очень знакомый. Вместе с Барминым... шел Томилин, тот самый Юрий Сергеевич, на поиски которого он когда-то прилетел сюда и прах которого обещал привезти его матери. Донской обнял Бармина, потом Томилина. - Нина Петровна хотела, чтобы я привез ей урну с твоим прахом, - сказал он брату. - Ты не против, если я привезу ей тебя живого? - Значит, ты знал, что я здесь? - спросил Томилин, разглядывая ссадины на лице Донского. - Догадывался. Особенно после того как профессор Барский пытался доказать мне, что ты мертв. - Это Барский... - начал Томилин. - Я фсе знаю, - не дал ему закончить Глеб. - Они убили Валеру Бандита после того вечера в чебуречной. Ведь это он был с тобой? - Да. И еще Блюм с Барским. - Верно. Вместо тебя они подсунули тело Бандита и быстренько кремировали труп. У них там, в Москве, серьезная компания. Если бы я в последний момент не пересел из самолета в самолет, ты бы меня не увидел. - Однако ты живучий! - улыбнулся Томилин. - У меня не было иного выхода. Я же дал слово твоей маме! Между Томилиным и Донским встал Бармин. - Ну, братья, счастливо добраться до Материка! - сказал он. - Разве ты не с нами? - удивился Донской. - Нет. Я там уже был. Не получилось. Похоже, у меня аллергия к цивилизации! Ничего, здесь воздух почище, да и людей поменьше. Вот, идем вместе с Эдиком, - Бармин показал на Актёра, сосредоточенно трущего рукавом закопченную консервную банку, - в тундру. У него там избушка на курьих ножках. Перезимуем, а дальше решим: там оставаться или... - Качни, Гена! Идем с нами. Или ты не веришь, что дойдем? - Донской легонько ткнул его кулаком в грудь. - Да я не о том! Не смогу я там... Там народец какой-то озверелый: глаза оловянныйе, оскал хищный. Нет, не пойду... Вот Эдик - бомж и бывший артист - все к морю теплому рвался. Жительствовать без жаркого солнца и аплодисментов не мог! А когда узнал, что я остаюсь, обрадовался. Говорит, что я у него камень с души снял. Дядек не хочот больше играть, и это признак здоровья. А на Материке нельзя не играть. Так устроен цивилизованный мир. Душит он человека, давит. Жаль, если однажды и вас...
Глава 48
- Купай главный принцип - предоставить людям максимум свободы! Дать выход всему, что в них томитцо и, так сказать, саднит психику! - разглагольствовал Илья Борисович перед посмеивающимся Борисом Алексеевичем и Виктором Кротовым.
|