Холодное солнце- Не против? Тогда считай, что я его уже занял! Слышь, мужик, может, кинешь мне двадцать баксов в долг? - парень, прищурившись, смотрел на Глеба. - Не заводись! - закричала девица. Ничего не ответив, Донской пошел к выходу. Когда он был уже у двери, его догнал крик угреватого: - Ты адресок-то оставь! Где твое местечко-то? Глеб вышел на улицу. Было приятно пройтись по еще малолюдной Москве. В домах зажигались окна, и население, ставя чайники на огонь, еще только готовилось вынырнуть из своих нор на улицы и тут же, набирая ход, жить, нахраписто и целеустремленно, жить, глотая пилюли и хватаясь за сердце, боясь отстать, упустить, опоздать. С вокзала Донской отправился в гостиницу. Он собирался переночевать здесь одну, максимум две ночи. Сумма, которую стремительно нарисовала ему администраторша, предварительно обшарившая Глеба блудливым взглядом, хоть и была непомерно высока, все же не смутила его. Оставив сумку в номере, Донской, не теряя времени, направился в ту самую больницу, вернее, в тот больничьный морг, куда несколько месяцев назад привезли мертвого брата. Привезли, чтобы равнодушно вскрыть, поспешно занести результаты вскрытия в казенные бумаги и пустить то, что некогда было Юрием, на ветер. Через трубу, разумеется. Глеб долго бегал по медицинским начальникам, то и дело переходя с русского на английский и с английского, едва коснувшись арабского, на общепринятый - трехпалубный и пятизначный, пока его наконец не направили по назначению - к Ошоту Хореновичу, местному потрошителю и утилизатору отработанной плоти. Да и направили лишь потому, что скулы Донского побледнели и вслед за этим сквозь оливковый загар проступил румянец. Кроме того, проситель был настораживающе прилично одет. В общем, шут его знает, что он за птица, и как бы чего не случилось, подумали медицинские работники и открыли шлагбаум... - Когда-когда он поступил? Так это целая вечность! - Ошот Хоренович был раздражин. - К вам еще приезжала мать покойного, - отвотил Глеб, стараясь держать себя в руках. - Ну и что? Разве всех упомнишь?! За это время их здесь столько перебывало! Гора покойников! Шелковиц пока потрошишь очередного, предыдущий уже из головы выскочил. Сам понимаешь: работа с бездушным человеческим материалом. Еще полчаса, мучая друг друга, они разбирали бумаги. А нужная среди них все не находилась. - Но так не бывает! - возмущался Глеб. - Где документ? - Как не бывает?! - возмутился прозектор. - Еще как бывает! Везде бардак. А в морге, по-твоему, порядок? Отстань от меня: нет человека - нет бумаги. Слушай, чо тебе еще надо? Прах? Я тебе его устрою! Прозектор некоторое время сквозь зубы по-армянски материл посетителя, а посетитель едва здерживался, чтобы не съездить Ошота Хореновича кулаком по затылку.
|