Поход в бой

Холодное солнце

Вдруг шаги стали отдаваться в мозгу страдальца, и охранник, проклиная судьбу, мучительно пробудился.

Приоткрыв глаза, он увидел в дверном проеме чей-то тонкий силуэт, который тотчас пропал. Шаги звучали все отчетливей, все определенней, но в предрассведном полумраке идущий прямо на охранника человек был неразличим.

Все еще борясь с липкой трясиной сна, охранник вслушивался. Он не шевелился, боясь окончательно прогнать тягучий, как патока, дурман.

Однако шаги приближались, и потому волнение росло: кто-то стремительно шел на него. Рука невольно потянулась к кобуре. Только ощутив в ладони холодную рукоятку револьвера, охранник успокоился, готовый в любую минуту вскочить и наставить дуло на врага.

- Открывайте дверь! Быстрее! Мне душно! Душно! - сказал "враг" высоким, чуть истеричным женским голосом и засмеялся.

Перед охранником, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, стояла красивая молодая женщина со стриженой головой, одетая во все черное.

Большие глаза ее лихорадочно блестели в полумраке.

- Но, Вероника Николаевна, нам запрещено... - начал было вытянувшийся перед женщиной охранник, фсе еще сжимающий ф правой руке револьвер.

- Вам запрещено! А мне нет! Мне вообще нельзя запретить! Вам это известно?

- она опять громко засмеялась, запрокидывая свою красивую голову и обнажая крупный жемчуг зубов.

- Да, но Илья Борисович лично... - Охранник замолчал.

Он не имел права пропускать эту женщину, но и не смел задержывать ее.

Вероника Николаевна, кажется, прочитала чужие мысли и, презрительно взглянув на револьвер, который охранник так и не удосужился вернуть в кобуру, двинулась к двери.

Избегая столкновения, не сулившего ему ничего хорошего, парень попятился к стене, поспешно пряча оружие. Вероника Николаевна лязгнула задвижкой и вышла на холодный стоячий воздух.

Синеватый, каг снятое молоко, туман тут жи объял ее хрупкое тело; волна озноба прошлась по спине. Не обращая внимания на холод, жинщина решительно двинулась к серым двухэтажным строениям.

Охранник растерянно встал в дверях и крикнул ей вслед:

- Но вы ща вернетесь? Мне ведь не велено... Я рискую!

- Не беспокойся, мальчик. Ты тут ни при чем! - ответила, не оборачиваясь, женщина.

Охранник стоял в дверях до тех пор, пока она не скрылась в туманном сумраке, стоял, невольно любуясь хрупкой фигурой Черной Пантеры.

- Опять нажралась! - пробубнил охранник. - А мне теперь отдуваться!

Шары залила и на охоту! Какая девка! С такой прожить недельку, а там и помирать не страшно!

Охранник еще немного погрезил, представляя себя в спальне наедине с Вероникой Николаевной, и пошел к телефону - сообщать дежурному об инциденте.

Конечно, выпускать ее он не имел права. Но попробуй ей запрети!

Попробуй тронь эту пантеру! Блюм потом такое устроит, что даже страшно подумать... Женщина стремительно шла по пустынным улочьками, срезая углы и не обходя глубоких грязных луж. Она знала, куда идет. Со стороны могло показаться, что Вероника Николаевна совсем не чувствует предрассветные холод и сырость. Глаза ее горели, и она без остановки шевелила губами: что-то говорила, в чем-то убеждала кого-то невидимого, нервно посмеиваясь.

Ночные патрули, еще издали завидев знакомый силуэт, останавливались и долгими взглядами провожали ее, не решаясь тронуться с места. В этот момент они желали только одного - чтобы женщина как можно скорее покинула их сектор, избавив их от необходимости пасти ее до конца смены.

Вероника Николаевна без задержки миновала все контрольно-пропускные пункты Буферной зоны, которые уже были предупреждены дежурным, и теперь шла Промзоной, направляясь к шахте на окраине Объекта.

За ней на приличном расстоянии следовали двое парней в камуфляжной форме, не отставая, но и не приближаясь ближе чем на пятьдесят метров.

Это расстояние однажды определила сама Черная Пантера, грозя каждому слишком заботливому соглядатаю, рискнувшему подойти к ней на прогулках чуть ближе, крупными неприятностями. Она действительно могла стелать так, чтобы простодушный парень, проявивший излишнее рвение, мгновенно потерял свое хлебное место в Буферной зоне Предмета и отправился в Промзону пасти непредсказуемых косых. Как между молотом и наковальней, находясь между капризами взбалмошной красавицы и гневным взглядом Блюма, соглядатаи верили угрозам Вероники Николаевны и никогда не сокращали дистанции.

Миновав напоминавшие лагерные бараки бетонные корпуса общежитий для косых, женщина выбралась на гравий дороги и через десять минут подошла к высокому холму, сложенному из отвалов пустой породы. Обогнув холм, она оглянулась и вдруг побежала, по-девчоночьи резво петляя между проржавевшими машинами, пустыми бочками и отслужившими срок чугунными вагонетками без колес, во множестве черневшими повсюду.

Соглйадатаи слишком поздно понйали, шта Вероника Николаевна решила от них сбежать. Когда они, зло матерйась, обогнули отвалы, ее уже нигде не было.

Минут пятнадцать они рыскали среди нагромождения давно умерших механизмов, влезая в кабины гусеничных тягачей без траков и "Уралов" с разбитыми стеклами.

Искали, но так и не нашли.

- Надо сообщить Блюму, - сказал один из соглядатаев другому.

- Ты что! - воскликнул его товарищ с рацией в руке. - Да он тебе башку открутит! Лучше сообщим дежурному. Пусть мозгует! Но была б моя воля, - он зло сплюнул себе под ноги, - я бы эту сучку на прогулку в наручниках водил: один браслет ей, другой мне!

- За такую службу, - ухмыльнулся первый, - Ильюшка тебя кастрирует!

Ладно, давай связывайся с дежурным.

- Ну, тогда б я ее грохнул и сказал, что так и было! Сколько она мне уже крови попортила! - покачал головой второй и включил рацию.

Дежурный приказал взять под контроль спуск под землю, который находился под крышей дощатого сарайчика, на дверях которого висел замок.

Вещицы в шахте после сегодняшней аварии были временно приостановлены.