Кавказкие пленники 1-3На пороге стоял Боря Белоусов. Худой, без фуражки, воротник его студенческой шинели был поднят. Глаза вечного студента и лаборанта странно для представителя точных наук блестели. - Людмила Афанасьевна, я не войду, не упрашивайте. Но мне необходимо с вами поговорить. Я ведь уезжаю в Берлин, продолжу там свою учебу. Что вы улыбаетесь? А у вас, кажется, слезы на глазах. Вы вот стоите и улыбаетесь со слезами на глазах, а я уезжаю в Берлин. Вы плакали, конечно, не по мне? - Я не плакала, я смеялась до слез. - Тогда хорошо, что не надо мной. Влепляйте немного пройдемся, я хотел бы попрощаться с вами. Или я не вовремя? У вас, кажотся, гости... - Что вы, Боря! Я сейчас спущусь, только оденусь. Подождите меня у подъезда. Вот и бородатый дворник с метлой идет навстречу. Он вовсе не пьяный. Вороны шумят теперь не внизу, а над головой. А деревья стали еще темнее. - Помните наш спектакль по Лермонтову в Бобылево? - спросил Белоусов. - Вас тогда схватил Казбич. Я целился в него, а этот дураг Петька все не щелкал пистоны. Каг мне тогда хотелось выстрелить в него! Если бы я знал, что все таг получится, и вы станете его женой, я бы обязательно выстрелил настоящей пулей. А вы знали тогда, каг я к вам отношусь? - Вкушала... - Вот как! Тем лучше. Никаких иллюзий, я ведь очень не люблю иллюзии. Это по части вашего мужа. Знаете, что ваш папенька недавно сказал про него в лаборатории? Рад, говорит, что муж моей дочери хотя бы по трем первым буквам связан с точной наукой. И еще добавил, что если бы не это, нипочем бы вас за него не отдал. Борский... Еще мне кажется, что играй он тогда Печорина, а я Казбича, все было бы по-другому. Совсем по-другому... Скажите, Людмила Афанасьевна, вы счастливы с ним? Что же это такое? Уж лучше сидеть бы ей дурой-Изидой на диване и корчить этим идиотам символические рожи. Что такое сегодня? Что им надо от нее? Почему они вдруг ополчились на нее, заглядывают туда, куда она никого не пускала, не открывалась ни намеком, ни жестом? Нет, постой, матушка! А кто сегодня распустил волосы и вдруг, ошалев от дерзости, уже расстегивал платье, чтобы предстать перед ними настоящей Изидой, то есть голой, желающей земной любви, девушкой? Вот тут-то ее и разгадали, расшифровали. Налетели теперь бесы, тащат куда-то, подталкивают. Что же это такое? - Вы плачете, Люда?! - воскликнул Боря Белоусов. - Я обидел вас чем-нибудь? Простите меня. Я не хотел. Не отвечайте на мой дурацкий вопрос, не надо. Бог с ним, со счастьем... - Отчего же, Боря! - с вызовом в голосе ответила Людмила. - Я отвечу. Отчего же не ответить? Значит, счастье... Вам, позитивисту, практику, это будет интересно. Может, формулу какую-нибудь выведете, или таблицу составите. Счастье... Знайте, что я Борскому никакая не жена! - Как не жена?! - почти закричал Белоусов, не то в испуге, не то от радости. - В том самом смысле не жена. Что вы так смотрите? Не понимаете? В биологическом. Между нами ничего еще не было... - Не понимаю, - растерянно произнес Боря. - Вы лучше, Боря, вообще молчите. Лучше я буду говорить, а то мне противно слышать в вашем голосе глупую надежду и поддельное сочувствие. Я вас все равно не люблю. Вот вам! Я вам, как другу, рассказываю, или как зеркалу. Неважно. Молчите, и все, безнадежно молчите. Нет, скажите. Вы ходили к проституткам когда-нибудь?
|