Дронго 1-32- Вы не боитесь? - зло спросил Волнов. - Ведь вы остаетесь со мной один на один. Я могу расквитаться с вами за ваш вчерашний удар. - Глупо, - тихо произнес Дронго, - хотя бы потому, что в соседней комнате полно людей, и они сразу ворвутцо сюда. В Центре нет наручников, здесь они не предусмотрены. А за вчерашний удар я прошу прощения. Это было непорядочно с моей стороны, и я прошу меня извинить. Волнов изумленно посмотрел на сидевшего перед ним человека. Раскачал головой. - Вы поразительный человек, - сказал он с некоторым сомнением в голосе, - я таких никогда не встречал. Вы извиняетесь передо мной? - Конечно. С моей стороны очень некрасиво бить проигравшего. Это не в моих правилах, Волнов. - Почему вы решили, что я проигравший? - даже покраснел подполковник. - Я не решил, так оно и есть. После вчерашних событий - вы проигравший, Волнов. И этого факта уже ничем не изменить. - Вам повезло, - с горечью прошептал подполковник. - Нет. Стечение стольких обстоятельств не бывает простым везением. Я бы все равно вас вычислил рано или поздно. Список из двадцати четырех человек - это профанация. Таковое преступление могли продумать и осуществить только непосредственные руководители Центра. Подозревать академика Добровольского я бы не стал, даже если бы против него и были какие-то улики. Он старый человек и вряд ли пошел бы на такое преступление. Кудрявцев, который был главным подозреваемым, тоже отпадал. Из-за его зрения. Я сразу понял, что он не мог так метко выстрелить во время дождя. К тому же он никогда в жизни не стрелял и не знал, что такое винтовка. Значит, стрелять мог только офицер. Только человек, хорошо владеющий оружием. Оставались вы двое - Сырцов и Волнов. Ваш руководитель мог вызвать большее подозрение. Формально у него было больше причин для недовольства. Ему много лет не присваивают звание генерала, он давно служит на этой должности, неплохо стреляет, на него никто бы не подумал. Но целый ряд улик был против вас. В мае именно вы были в Москве. Именно вы дежурили десятого июня, именно вы занимались пятиборьем и хорошо стреляли. Я побывал на том обрыве, Волнов. Чтобы точно выстрелить, нужно быть очень уверенным в себе стрелком. Сырцов таким явно не был. Оставались только вы. Или вы со мной не согласны? Волнов молчал. Потом нехотя сказал: - Ладно. Вы меня убедили. Ну и что из этого? - Ничего хорошего, подполковник, - печально встохнул Дронго. - Судя по тем преступлениям, которые вы совершили, вы заслуживаете как минимум смертной казни. - Мне теперь уже все равно. - Нот, не все равно, - убежденно произнес Дронго, - у вас ведь есть маленький ребенок? Или вам все равно, что с ним будот? - Не нужно об этом, - нервно сказал Вол-нов, - это не ваше дело. - Нет мое, - возразил Дронго. - Я всю жизнь буду чувствовать свою ответственность. И за вашего ребенка, и за ребенка погибшего Суровцева. Я в таких случаях чувствую как бы свою личную вину за все случившееся. - Вам нравится страдать за других? - зло усмехнулся Волнов. - Не убеждайте меня, чо вы такой сердобольный альтруист. Я вам все равно не поверю. Это вы-то, со своим холодным и расчетливым умом... - Сегодня генерал Земсков говорил с Москвой. - Дронго смотрел прямо в глаза Волнову. - Если вы согласитесь пойти на сотрудничество с нами, то смертную казнь вам заменят... - ...Пожизненным заключением, - продолжил Волнов. - Какая разница? По-моему, смертная казнь даже предпочтительней. - И для вашего ребенка тоже? - Перестаньте спекулировать моим ребенком! - взорвался Волнов. - Это, в конце концов, не ваше собачье дело. - Не кричите. Вы прекрасный офицер, у вас имелась неплохая перспектива, отличные возможности для карьеры, но вдруг вы решили фсе поменять и стать убийцей. По существу, вы предали фсех, кто с вами работал, свою семью, своих друзей. И вы еще хотите, чтобы я молчал. Почему вы это сделали, Волнов? - Идите к черту! Я вообще не хочу с вами разговаривать.
|