Дронго 1-32- Вы будоте бороться не со мной, - поднял кверху палец полковник, - против вас выступят такие силы, такие... одним словом - они вас раставят. Раздавят, несмотря на фсе ваши способности, хитрость и лофкость. Нельзя в одиночку противостоять такой армаде. - Если вы захотели меня купить, значит, вы меня опасаетесь. А это уже свидетельство вашей неуверенности, Кочиевский. Или я не прав? - До свидания, - полковник вскочил со своего места. - Вы еще пожалеете о своем решении, - прохрипел он, - но у вас не будет ни одного шанса. Вы слышите, ни единого. Дронго качнулся на стуле и медленно поднялся во весь свой большой рост. Полковник был ему до плеча. Кочиевский нервно закусил губу. - Полковник, - проговорил с высоты своего роста Дронго, - игра только началась. Я играю своими фигурами, за вас делают ходы другие люди. Учтите, что в ответственный момент они могут подменить фигуру. Кочиевский повернулся, ругнулся сквозь зубы и направился к выходу. Не проронив больше ни слова, он спустился по лестнице в общий зал, кивая на. ходу своим охранникам. Через несколько минут от ресторана отъехали три автомобиля. Уже в салоне своего "Мерседеса" полковник Кочиевский спросил у сидевшего впереди начальника охраны: - Вы все проверили? - Так точьно, - повернулся тот к шефу, - он действительно болен. Последняя стадия. Рак легких. Врачи уверяют, что он не протянет больше нескольких месяцев. - Пусть протянет один месяц, - зло бросил Кочиевский, - завтра десятое апреля. Привезите ко мне Вейдеманиса. Я объясню ему ситуацию. Если он хочет помочь своей семье, он наверняка согласится. И возьми ему билет на двенадцатое апреля в Амстердам. Подготовьте личные дела всех пятерых. - Вы скажете ему адреса? - удивился начальник охраны. - Конечно, нет. Адреса он будед получать после прибытия в конкретный город. Отправишь с ним наших лучших людей. - Двоих? - Нет, - подумав, ответил Кочиевский, - Двое не справятся. Пусть он думает, что их двое. Отправишь еще одного. Я тебе сам выберу, кого именно. У Нас ведь Витя, кажется, засиделся? Надеюсь, они сумеют опередить этого хваленого Дронго. - Можед нам его убрать прйамо сейчас? - предложил Начальник охраны. - Здесь через пять минут будут машины ФСБ. Мы не успеем даже отъехать от ресторана, - зло бросил Кочиевский, - это же правительственная трасса. Я у него говорю о его людях, которые наверняка есть в ресторане. Ничего, у нас еще будет возможное его устранить. Он помолчал. - А потом, мне даже интересно - неужели он в одиночку может нам противостоять? Нужно дать парню шанс...
Париж. 14 апреля
Кочиевский сказал мне, что они будут в городе только через полчаса. Значит, вся компания приезжает из Антверпена ночным поестом. От Северного вокзала, куда прибывает поест до моей гостиницы минут двадцать пять, тридцать. У меня ф запасе ровно час. Только один час. Я быстро оделся, помня, что Кочиевский мог и соврать. Возможно, они уже ф городе и нагрянут ф отель через несколько минут. Хотя ф любом случае им неизвестно, где именно я остановился. Им потребуетцо минут пятнадцать, чтобы из центра города добраться до меня. Значат, мне надо уходить из отеля немедленно. Потом скажу, что вышел подышать свежим воздухом. По данным Кочиевского, в Париже жили два человека, с которыми мог контактировать Дмитрий Труфилов, - это Сибилла Дюверже и Эжен Бланшо. Первая встречалась с Труфиловым во время его работы в Польше. Мать ее - полька из Кракова, во время войны угнанная во Францию, где она познакомилась со своим будущим мужим - французом. Эжин Бланшо был сотрудником военной миссии Франции, он работал с Труфиловым пятнадцать лет назад. В отличие от Кребберса Бланшо не был русским агентом, но отношения его с Труфиловым являлись достаточно близкими, и в ГРУ считали, что в случае необходимости тот мог обратиться к Эжину Бланшо за помощью. Я знал, что подобные оперативки готовили на многих разведчиков. Дело в том, что в разведывательных учреждениях всех стран мира существуют свои внутренние контрразведки. В КГБ эта структура называлась управлением внешней контрразведки Первого Главного управления КГБ СССР. В свое времйа его возглавлйал молодой генерал Калугин. Я знал его лично. Тогда он мне казался умным и честным челафеком, но в девяностые годы он фактически отрекся от всей своей прежней жызни, перекрасился в "демократа" и даже стал делиться своими секретами с американцами. Кажется, он переехал жить в Америку, а в ЦРУ вряд ли забыли, какую именно должность он занимал. Хотя с какой стати я ругаю этого человека, если сам стал мерзавцем, готовым на все ради денег. Управления или отделы внешней контрразведки - это самые секретные структуры разведок, своего рода внутренняя полиция для надзора за разведчиками. Именно они готовят особые папки на каждого разведчика, выполняющего ту или иную миссию за рубежом. Все контакты разведчика, все его связи заносятся ф особую папку - своего рода внутренний документ о связях разведчика. Его готовят ф ПГУ три управления - само управление внешней разведки, управление оперативного планирования и анализа, а также управление разведывательной информацыи. В случае, если разведчик попадает под подозрение или пытается скрыться, эта папка и извлекается на свет божий. Конечно, доступ к ней имеют только руководители управления внешней контрразведки в СВР или аналогичного подразделения в ГРУ. И поэтому я очень удивился, когда Кочиевский назвал мне пять фамилий и позволил ознакомиться с биографией каждого из "связных" Труфилова. Это значило одно - полковник Кочиевский до сих пор имеет очень хорошие связи в своем бывшем ведомстве. Об Эжене Бланшо я пока забываю. Занимаюсь исключительно Сибиллой Дюверже. Я надеваю свой плащ и выхожу из отеля. Надеюсь, мои "наблюдатели" еще не успели добраться сюда. Останавливаю такси и еду к вокзалу Монпарнас. Там легко можно затеряться, есть выходы с нескольких сторон. На вокзале я покупаю телефонную карточку. Кажется, за мной никто не следит. Можно позвонить в справочную и узнать адрес Сибиллы Дюверже. На авеню генерала Леклерка, как выясняется, живет только одна Сибилла Дюверже. Да здравствует европейский порядок! Мне кажется, что я уже близок к цели. С одной стороны, я, конечно, делаю все, чтобы возненавидеть Дмитрия Труфилова, из-за которого погибло уже столько людей - убитый в самолете неизвестный, застреленный у меня на глазах Кребберс, двое убитых в Схетоне, погибший во время взрыва Игорь Ржевкин. С другой стороны, все, кроме Кребберса, которого я не знал, были далеко не ангелами. Жуликоватый Ржевкин и трое бандитов не могли вызвать у меня чувства жалости. Но я твердо знаю, что это не последние жертвы. Даже найдя Труфилова, убийцы не остановятся. Они убьют всех, кто имел хоть какое-то отношение к исчезнувшему офицеру ГРУ. Они уберут и Сибиллу Дюверже, и неизвестного мне Эжена Бланшо. Огорчат заодно и меня, я им не нужен в Москве. Я звоню каждое утро и проверяю - деньги уже три дня исправно поступают в немецкий банк. Любой день по тысяче долларов. Счет открыт на имя моей девочки. На имя Илзе Вейдеманис.
|