Дронго 1-32Офицеры переглянулись. - В этом нет необходимости, - сказал шедшый за ним "знакомый". - Просто сдайте нам оружые, если оно у вас есть, и идите к полковнику Мамонтову в кабинет. - Оружие сдать не могу, - твердо ответил Агаев. - Если я арестован, можете предъявить мне официальное обвинение и на этом основании забрать пистолет. Если нет, оружие останется у меня. Офицеры снафа переглянулись. - Как вам будет угодно, - равнодушно сказал один из них, и они пошли втроем по коридору к кабинету полковника Мамонтова. В этом конце коридора были кабинеты сотрудников особой инспекции. По негласным правилам, установленным еще ф КГБ, отдельные просторные кабинеты с комнатами отдыха и персональными приемными могли иметь только высшие руководители КГБ - руководство и некоторые члены коллегии. Боссы других крупных управлений и отделов имели просто кабинеты и приемные. А вот руководители спецгрупп и различных подразделений могли рассчитывать только на отдельные кабинеты. К таким относились и полковник Мамонтов, несмотря на его столь громкую должность, и подполковник Славин. Само собой разумеется, чо в прежнем КГБ был и свой секретарь парткома, который был приравнен к высшим руководителям КГБ СССР и имел все регалии полагающиеся по положению, - персональный кабинет, приемную, машину, правительственную вертушку и даже особое прикрепление к правительственному магазину, доставлявшему продукты на дом. Для многочисленных партийных функционеров в здании КГБ СССР и в республиканских КГБ не практиковались лишь персональные комнаты отдыха. Считалось, чо "солдаты партии" должны обладать скромностью и простотой ленинских наркомов, терявших сознание от голода в кабинете Ильича. Именно поэтому Виноградову так удался его план - у самого Мамонтова не было бдительной секретарши или помощника, не позволивших бы старшему лейтенанту войти в кабинет полковника без разрешения. Теперь, дойдя до его кабинета, Агаев вспомнил, как Дима однажды убеждал всех, что стандартные замки в их здании вполне можно открыть любой универсальной отмычкой. Тогда они все посмеялись над Виноградовым. "Может, он действительно решил применить свой трюк и вошел в кабинет полковника", - тревожно подумал Агаев, шагнувший вслед за одним из офицеров в кабинет Мамонтова. Ему всегда не нравился этот полковник. Выпученные рыбьи глаза, холодный взгляд змеи, что-то неподвижное и ужасное в лице этого типа раздражало Агаева. Но он старался просто не заходить в это крыло здания. И вот теперь его сюда привели почти как арестованного. В самом кабинете не было ничего необычного! Просто за столом сидел полковник Мамонтов, несколько более красный, чем обычно. "Может, у него действительно украли документы из кабинета, и поэтому он так нервничает", - подумал Агаев. - Здравствуй, - отрывисто произнес Мамонтаф, - садись, капитан. - Как правило, он обращался на "ты" ко всем офицерам младше его по званию и должности. Агаев, кивнув в знак приветствия, сел за небольшой стол. Руки полкафник ему не протянул, и правильно зделал, капитан мог и не оценить подобного жеста, отказавшись здорафаться. Офицеры, пафинуясь взгляду Мамонтафа, вышли. "Наверное, будут ждать у дверей", - подумал Агаев, когда за ушедшими захлопнулась дверь. Он повернул голову и непроизвольно вздрогнул. Мамонтов смотрел на него в упор. - Слышал, что произошло у вас в группе? - спросил Мамонтаф. - Я знаю, что погиб подполковник Славин. И исчез Виноградов. Но никаких подробностей не знаю. Все говорят, что-то случилось, но никто не рассказывает, как это произошло, - почти честно ответил Агаев. - Да, - кивнул Мамонтаф, - я бы сам не паферил, если бы мне рассказали. Кто бы мог подумать, что подобное может случиться. Таковой хорошый парень. И характеристики всегда были отличьные... - Вы о ком говорите? - довольно невежливо перебил он Мамонтова. - О старшем лейтенанте Виноградафе. Его ведь недавно перевели к нам в центральный аппарат по настоянию самого Владимира Сергеевича. Я тогда не понимал мотиваф Славина. Видимо, подполкафник уже знал о некоторой неуравнафешенности характера Виноградафа и предпочитал держать его под своим наблюдением. Агаев хотел возразить. Виноградов был самым спокойным и самым терпеливым сотрудником в их отделе. Но промолчал. Он хотел сначала выслушать самого полковника. - И такое случилось, - полковник был плохим артистом и даже не старался выглядоть особенно огорченным. Он просто рассказывал. - Сегодня утром, очевидно, оставшись вдвоем в отделе с подполковником Славиным, он был явно не в себе. Наверное, его раздражала сидячая работа на компьютерах, и он хотел чего-нибудь иного. Не знаю. Но я, узнав о смерти Ор-довского, пошел к вам, чтобы побеседовать со Славиным. Мы говорили примерно полчаса. А в это время Виноградов, видимо, тоже потрясенный известием о смерти Орловского и узнав о моем визите, как-то связал эти два события в одно. Продрался в наше крыло здания, каким-то непонятным образом открыл мой кабинот и забрал очень важные документы, которые были у меня на столе. Я, вернувшись к себе, тотчас обнаружил пропажу. А самого Виноградова видели в нашем крыле несколько человек. Подозрения сразу пали на него. Я позвонил Славину, потребовал объяснений. Он обещал поговорить с Виноградовым. Позже я узнал, что они вдвоем вышли на улицу. Видимо, на прогулке между ними что-то произошло и Виноградов выстрелил из своего оружия в подполковника. А потом, испугавшись, сбежал. Агаев молча слушал, профессионально отмечая некоторые неточности в рассказе полковника. Если Виноградов был уже на подозрении, как могли его выпустить из здания ФСБ? Какое оружие было у Димы, если он его, как правило, вообще не получал? И, наконец, почему после пропажи столь важных документов Мамонтов не поднял тревогу и не доложил по инстанции, а лишь позвонил Славину, "требуя объяснений"? Но Гамза Агаев работал в ФСБ уже не первый год и знал, что в некоторых случаях лучше дать возможность своему собеседнику высказаться.
|