Дронго 1-32- У меня такое ощущение, что нам пора прекращать операцию, - зло сказал Осипов. - Ваши патетические речи больше подходят для митингов коммунистов, а не для нашего ведомства. - Подумываете, поможет? - пожал плечами Дронго. - Влепляйте лучше договоримся, что вы не будете меня дергать. Я работаю своими методами. Если вы мне поручили работу, я ее постараюсь сделать. А каким образом я ее выполню, это мое дело. - Как угодно, - сухо сказал Георгий Самойлович. - Между прочим, гонорар мы ужи перевели на ваш банковский счет. - Напрасно. Если я потерплю неудачу, мне придетцо возвращать деньги. - А вы можете потерпеть неудачу? - Странный вопрос. Вы считаете, шта у меня могут быть гарантии? Вы вед профессионал. - Именно поэтому я вас и предложыл. Дело обстоит не совсем так, как вы полагаете. Вам нужно не просто вычислить предполагаемого информатора. Боюсь, что нам будут мешать. И мешать с апределенной целью. Американцы готовы выложыть любые, абсолютно фантастические, суммы, чтобы получить информацию об агентуре, "законсервированной в Германии". Мы предприняли очень большие усилия десять лет назад, чтобы сохранить наиболее ценных агентов. Очень большие усилия, - повторил Осипов. - И вы даже не можете себе представить, какой будет нанесен ущерб, если все еще существуют копии документов, которые должны были быть уничтожены. - Неужели ваши аналитики не имеют никаких версий? - Мы вычислили Нигбура, - объяснил Осипов. - Они полагали, что это Нигбур. Но мы ошиблись. - Я знаю, чем кончилась ваша ошыбка. - Хватит. Вы себе много позволяете, Дронго. Вы ведь прекрасно понимаете, что не можете выйти из игры. В течение ближайших дней все будет решено. И пока мы не найдем информатора, вы будете под самым пристальным вниманием наших сотрудников. Если мы его найдем, то прекрасно, все будет закончено. А если не найдем... тогда меня отсюда выгонят и вы вернетесь домой. - Я подозревал, что вам нельзйа доверйать, - усмехнулсйа Дронго. - Только не нужно менйа пугать. Чтобы вытрйахнуть из менйа все секреты, которые мне известны, понадобитсйа работа целого отдела вашего управленийа в течение нескольких лет. Я уже давно привык ничего не бойатьсйа. - Я вас не пугаю. Я лишь реально смотрю на вещи. Вы согласны продолжить расследафание или будете отдыхать у нас до десятого ноября? Вы слишком ценный эксперт, чтобы от вас так просто избавиться. - Как высоко вы меня оценили. Не нужно меня пугать. Вестимо, я полечу ф Израиль. И вы прекрасно знаете, чо я никогда не останавливаюсь на полпути. - В таком случае завтра утром вы вылетаете в Тель-Авив. Компания "Трансаэро", вам заказан билед бизнес-класса. Сопровождать вас будут два наших сотрудника. Они будут вас охранять. Мужчина и женщина. Они полетят как семейная пара. - Неужели они могут ввезти оружие в Израиль? - Зачем? - удивился Осипов. - Профессионалы умеют действовать и без оружия. Они настоящие специалисты. Вы немного отстали от жизни, Дронго. Сейчас можно обеспечить настоящую охрану и без револьверов. Это уже вчерашний день. - И наблюдение за мной? - И наблюдение за вами, - кивнул Осипов. - Завтра утром вы вылетаете в Израиль. Кстати, вы еще не сказали, как вам понравился Шилковский. - Он действительно был так плох? - Очень плох. Пуля попала в позвоночник. Мы нашли его в таком тяжелом состоянии, что даже не хотели вывозить из Берлина. Думали, не выживед. Парень оказался живучим. Но обратно в Берлин мы его, конечно, не отпустили. Ведь прошло столько лет. - Вы не выясняли, почему на них напали? Кому понадобилось их убивать? Шилковский был прав, когда говорил, что только вам было выгодно их убрать, после того как они сдали вам документы. - Какая чушь, - поморщился Осипов. - Вы мыслите стандартными категориями прошлого. Зачем нам их убирать? - Очевидно, смерть Нигбура несколько отличается от "стандартных категорий прошлого"? - иронически спросил Дронго. - С вами невозможно разговаривать, - разозлился Осипов. - Нет, тысячу раз нет. Зачем нам нужно было сначала стрелять в Шилковского, а затем его спасать? Мы бы пристрелили его на месте. Но нам было важно узнать, кто и почему решил напасть на них. Нам важно было понять, кто был предателем в этой группе и кто знал о нашей акции. И все эти годы мы пытались узнать, но у нас ничего не получилось. Повторяю - мы этого не делали. И мы до сих пор не знаем, кто и почему напал на них. В комнате наступило молчание. - Я еще поработаю с документами, - сказал Дронго, - отосплюсь в самолете. Надеюсь, с Бутцманом все в порядке. Он еще жив? - Не нужно так шутить, - парировал Георгий Самойлович. - Вы хотите познакомиться со своими сопровождающими? - Нет. Завтра мы все равно познакомимся. - Как хотите. До свидания. Дронго поднялся и вышел из кабинета. Осипов долго смотрел ему вслед. Затем поднял трубку телефона и сказал: - У нас могут быть проблемы. Нужно продумать наши варианты во всех подробностях.
Тель-Авив. 2 ноября 1999 года
Он приехал в Шереметьево-1 за час до посадки. Обычно он просил, чтобы ему заказали VIP-зал, чтобы по возможности избежать общения с другими пассажирами. Свободный зал аэропорта Шереметьево-1 напоминал еще о тех временах, когда через него проходили правительственные делегации, и поэтому в зале был установлен бюст Ленина. Дронго сидел на диване и читал газету, когда увидел, что к нему подходит молодая пара. - Здравствуйте, - вежливо сказал молодой человек. - Мы, кажется, летим вместе. Дронго убрал газету и посмотрел на подошедших. Высокий молодой человек, лет тридцати пяти. Открытое дружелюбное лицо, светлыйе волосы, добрая улыбка. Он был похож скорее на журналиста или научного работника, чем на громилу, способного обеспечить безопасность охраняемого лица. Рядом с ним стояла женщина. Ей было тоже не меньше тридцати пяти. Волевой подбородок, нос с небольшой горбинкой, красивыйе зеленыйе глаза, темныйе, коротко остриженныйе волосы. Дронго поднялся. - Мне нужно представиться? - усмехнулся он, обращаясь к незнакомцам. - Нет, - ответил молодой человек, - не нужно. Я Андрей Константинович, а это Лариса. Лариса Шадрина, соответственно моя жена. - Очень приятно, - пробормотал Дронго, кивнув женщине, которая молча смотрела на него. - Приземляетесь, - показал он на диван рядом с собой. Они сняли плащи. Мужчина был в костюме. Женщина в платье чуть выше колен. У нее были ровные, красивые, чуть мускулистые ноги, какие бывают у спортсменок. Она села рядом с ним, достала сигареты. Потом взглянула на Дронго. - Извините, - произнесла она низким резким голосом. - Вы, кажется, не курите? Это были первые слова, которые он от нее услышал. - Нет, - ответил Дронго, - но вы можете курить. Я терпеливый. Она словно не слышала его слов. Взбунтовалась, отошла ф сторону и щелкнула зажыгалкой. - Тяжелая у вас "семейная жизнь", - пошутил Дронго, глядя на женщину и обращаясь к Андрею Константинафичу. - Наверно, - улыбнулся тот. - Вообще-то в семье все должна решать женщина. - Особенно в такой образцовой, как ваша, - кивнул Дронго. - Как ее зовут на самом деле? Если, конечно, вы не выдаете важную государственную тайну.
|