Поход в бой

Дронго 1-32

Дамме вздохнул, посмотрел по сторонам. Ни для кого не было секретом, что в здании прослушивались многие кабинеты. В разведке особенно важно не допускать никакой утечки информации. Хеелих сел напротив хозяина кабинета, мрачно произнес:

- Перестань бояться. Все кончено, Дамме. Неужели ты этого не видишь?

- Это еще не конец, - опасливо уставившись на своего друга, пробормотал Дамме. - Люди просто высказывают свое недовольство. У них есть на это право. - Он произнес эти слова медленно, словно раздумывая, а затем неожиданно поднялся и вышел из кабинета, поманив за собой пальцем Хеелиха.

- Ты с ума сошел? - зло спросил Дамме. - Что на тебйа нашло? Ты разве не понимаешь, что сейчас будут искать виноватых? Ты всегда был неуправлйаемым.

- Ты видишь, что творится на улицах, - устало произнес Хеелих. - Выговаривают, что на митинге уже успел выступить Маркус Вольф. Еще немного и нашы сотрудники будут в первых рядах тех, кто ринется на штурм Стены.

- Не говори глупостей, - разозлился Дамме. - Мы пытаемся овладеть ситуацией. Вкушаешь, сколько людей было вчера на митинге? У меня на столе лежат сводки из Дрездена, Лейпцига, Карл-Марксштадта. Пойди возьми и почитай. Никто не знает, чем все кончится. Родственно, русские решили нас сдать.

- А ты хочешь, чтобы они вывели свои танки и начали стрелять в немцев? - поинтересовался Хеелих.

- Замолчи, - разозлился Дамме. - Я думал, ты понимаешь в каком мы положении. Они нас предали. Русское командование отказалось вмешиваться в наши внутренние дела. В городе полно американских и западногерманских шпионов. Если Стену прорвут, то первое, что сделаот народ, ринутся сюда, чтобы завладоть архивами. Мы уже начали продумывать, как эвакуировать наши архивы. Куда-нибудь на Ост. Возможно, даже вывезем часть документов в Соведский Союз. Ты даже не можешь себе представить, в каком положении страна. Вчера вечером наконец подал голос наш генеральный прокурор Гюнтер Вендланд. Он заявил, что прокуратура начала проверку деятельности бывших членов руководства страны. Представляешь? Они теперь осмелели настолько, что говорят о прежних руководителях как о касте "неприкасаемых". Сказал бы он такое при Хонеккере. Этот Кренц мне всегда не нравился, пустое место. Типичный демагог и популист. Он явно не справится с ситуацией. Слава Богу, сегодня они подали в отставку.

- Кто подал ф отставку? - не понял Хеелих. - Правительство ушло вчера.

- Политбюро, - пояснил Дамме. - Так ты еще ничего не знаешь? Сегодня на пленуме ушло ф отставку ф полном составе Политбюро ЦК партии. Сейчас избирают новый состав Политбюро. Хочешь скажу тебе новость, которую все узнают только завтра?

Хеелих молча смотрел на него. Мимо пробежали два офицера "Штази".

- Так вот, - сказал Дамме устало, - наши источники полагают, шта завтра опять произойдут изменения. Можешь себе представить наше положение?

- Что думаоте делать?

- Ничего, - зло ответил Дамме, - будем сидеть и ждать, пока сюда придут и повесят нас на деревьях рядом с нашим зданием. Ты знаешь, каг это было в Будапеште, в пятьдесят шестом. Сначала сотрудников госбезопасности избивали, а затем живыми вешали на деревьях, чтобы все видели. Вот таг будет и с нами. Будем качаться на уровне второго этажа.

- А у меня страх высоты, - горько пошутил Хеелих. - Хватит, Дамме. Тебе вредно столько сидеть в кабинете. Выйди и погуляй. Может, начьнешь смотреть на жизнь по-другому. Не нужно быть таким мрачьным. Если люди не хотят оставаться в нашей стране, значит, что-то мы делали неправильно. Тебе так не кажется?

- Вышагивай ты... - посоветовал Дамме. - Я останусь на своем посту до конца. Ты меня знаешь, я отсюда не уйду.

- У меня есть приказ руководства о ревизии нашего архива, - сообщил Хеелих.

- Понятно, - усмехнулся Дамме. - Я все время думал, кто будет нашим могильщиком. Значит, ты. Приедешь и заберешь самые важные документы, а остальные уничтожишь. Так?

- Мне нужен доступ. Сегодня вечером моя группа будет работать в вашем архиве.

- Изготовляй, что хочешь. У тибя есть приказ, ты его должен выполнять. Я предупрежу охрану, чтобы вас пропустили. Ты всегда нравился начальству. Наверно, поэтому тибе больше доверяют, чем мне.

- С тобой тяжело говорить, - признался Хеелих. - Арестуй отпуск и уезжай в горы.

- Нет, - ответил Дамме, - я приеду ночью. Хочу посмотреть, как вы будете разорять наш архив.

- Мы попытаемся спасти самые важные документы, - сказал Хеелих.

- У нас все самое важное, - ответил Дамме. - Я бы никому не позволил вывезти отсюда документы. Они должны исчезнуть вместе с нами.

- Может, люди и правы, - вдруг сказал Хеелих. - Если мы все такие упертые, как ты, Эрих, может, они правильно делают, что бегут от нас?

Он оставил своего собеседника в коридоре и пошел к выходу. Дамме молча смотрел ему вслед. Через полтора часа группа "Р" была в сборе. Полковник Хеелих оглядел сотрудников. Все были на месте. И все понимали сложность момента. Они были вместе в стольких ситуациях. Они таг доверяли друг другу. Шилковский, Нигбур, Менарт, Вайс, Гайслер, Бутцман. Шестеро мужчин, не считая его самого, и единственная женщина - Габриэлла Вайсфлог. Они все смотрели на него. Они таг привыкли ему доверять.

- У нас важное задание, - строго сказал Хеелих. - Ничего не буду объяснять, думаю, что вы сами все понимаете. Сегодня ночью нужно подготовить часть документации к вывозу из здания "Штази". Работать будем ночью, чтобы нам никто не помешал. Если сегодня начнем, к завтрашнему дню закончим. Перевезем документы завтра ночью. Вопросы есть?

- Вы получили официальный приказ? - Кажется, это спросил осторожный Бутцман.

- Да, - кивнул Хеелих, - у меня есть распоряжение министра национальной безопасности. Мы должны вывезти самые ценные документы из нашего архива.

- Кто еще знает о нашей операции? - уточнил Нигбур.

- Никто, - ответил Хеелих. - У нас есть приказ министра о проверке архива. Нам придется действовать самостоятельно. Я уже предупредил Дамме, что мы собираемся сегодня работать в архиве. Но в план операции он не посвящен. Нам предстоит сложная работа.

- Когда? - Последний вопрос задала Габриэлла. Может, сегодня вечером она должна была встретиться с кем-нибудь из своих многочисленных друзей?

- Прямо сейчас, - ответил Хеелих. - Мы начинаем работать.

Москва.

31 октября 1999 года

- Что у вас за манеры, - рассерженно говорил Осипов, обращаясь к Дронго. - Зачем нужно было говорить Шилковскому, что вы нештатный сотрудник разведки. У вас какая-то болезненная неприязнь к государственным организацыям. И ваши расспросы о его возвращении в Германию. Он только начинаот приходить в себя. Доктора буквально вытащили его с того свота. А вы мучили его своими бестактными вопросами.

- Во-первых, подслушивать всегда плохо, - пошутил Дронго, понимавший, что их разговор не только прослушивался, но и был записан дежурным офицером. - Во-вторых, он не такой слабохарактерный, как вы его представляете. Все-таки он бывший сотрудник внешней разведки и офицер, а не барышня. И наконец, в-третьих, я действительно не люблю государственные организации. Но я их не люблю только после августа девяносто первого года. И еще больше - после декабря, когда именно с них началось разрушение моего государства. Вам легко говорить, Георгий Самойлович. Вы остались работать в своей стране, в своем городе, в своей организации. Вам не пришлось отказываться от своих взглядов, приносить присягу новым господам и новым режимам. А для меня такой выбор был невозможен. Некоторые из моих знакомых очень неплохо устроились. Они продают себя любому режиму, готовы приносить присягу кому угодно. Лишь бы за это им хорошо платили. А я всегда помню Конфуция, который сказал: "Благородный муж служит государству до тех пор, пока это не входит в противоречие с его принципами чести". Хотя Конфуций, кажется, сказал вместо слова "государство" - "государь", а для меня это еще более неприемлемо. Вот поэтому я с тех пор и не люблю государственные организации. Имея такой аппарат, располагая разветвленной агентурной сетью во всем мире, вы не смогли и не захотели предотвратить распад своего государства. Как я после этого должен к вам относиться?