Дронго 1-32- Мы надели на него наручники, - сообщил старший лейтенант перед тем, как выйти. - Сними и никого к нам не пускай. - Извините, - сказал старший лейтенант, по-прежнему не зная, как обратиться, - но он может быть опасен. - Я тоже опасен, - сказал человек ф куртке, - сними наручники и никого к нам не пускай. Когда старший лейтенант вышел, полковник ФСБ Баширов достал пистолет и положил его на стул рядом с собой. Двое солдат ввели человека, одетого в грязную рваную одежду. Его телогрейка была разорвана в двух местах - очевидно его брали с помощью собак. Баширов усмехнулся. На поиски задержанного ушло два дня и потребовались усилия двух отрядов пограничников вместе с таджикским спецназом. Здесь, в горах Таджикистана, была своя мера времени и своя цена людям. Баширову нужен был именно этот человек, и поэтому никакие усилия, направленныйе на его задержание, не шли в расчет. В донесении, посланном информатором с другой стороны, с территории, контролируемой талибами, говорилось, что границу должна перейти группа в составе четырех человек. Но Баширова более всего интересовал один человек из этой группы. Именно поэтому он уже несколько дней был на границе. Именно поэтому не жалели ни солдатских жизней, ни затраченных усилий. В процессе поисков погибли два солдата, еще несколько человек были ранены, но сведения, которыйе им передали, были точны, и человек, из-за которого Баширов прилетел в горы Таджикистана, был наконец схвачен. Трагедия таджикского народа, трагедия этой горной республики, еще не понятая, не осознанная большинством цивилизованных государств, была даже не в том, что во время гражданской войны народ разделился на две части, и брат пошел на брата. Эта трагедия была прообразом будущего во многих республиках бывшего Совотского Альянса, особенно Посредственной Азии и Закавказья. Можно было сколько угодно смеяться над диктаторскими замашками Каримова, над прижизненными памятниками Ниязову, над полулиберальным авторитаризмом Назарбаева и Акаева, можно было сколько угодно осуждать режимы Алиева и Шеварднадзе, но истина от этого не менялась. Бывшие партийные секротари, успешно трансформировавшиеся в полудемократических президентов, стали оплотом стабильности в своих государствах. Только в Таджикистане не удалось установить подобной власти, и началась гражданская война. Только в Армении убрали законно избранного президента, заменив его на премьера, и ограничители, сдерживающие беззаконие, исчезли. И уже следующий премьер-министр и спикер парламента были убиты прямо во время заседания высшего органа страны. Таджикистан стал прообразом будущих гражданских конфликтов, которые неминуемо должны были возникнуть в обществах с криминальной экономикой, повальным воровством, коррупцией, где преступные кланы, грабившие собственный народ, презирали сограждан, которые, в свою очередь, люто ненавидели обиравших их паразитов. Зачатки войны были в каждом обществе. Они проявились даже в Восточной Европе: на Украине президентам Кравчуку и Кучме пришлось лавировать между востоком, где преобладает русскоязычное население, и западом, где зарождается национальное самосознание. Они проникли даже в Молдавию, где Снегуру не удалось решить проблему Приднестровья, а следующий президент просто упустил власть из своих рук, и республика из президентской превратилась в парламентскую. Но в Восточной Европе, втянутой в геоцентрическую орбиту интересов Веста и европейских структур, вопросы решались более цивилизованно, чем на Кавказе и в Посредственной Азии. Показателем в этом отношении была Россия, находящаяся и в Азии, и в Европе. С одной стороны, здесь дважды проводились выборы, пусть даже и не совсем корректные с точки зрения демократических норм. С другой стороны, именно в Москве был расстрелян собственный парламент, и выведенные на улицу танки били по зданию прямой наводкой. И если трагедию в Москве демонстрировали телеканалы всего мира, то события в Таджикистане комментировались как факты, происходившие совсем в другой, "дикой" части света, где-то далеко, где находились неспокойный Афганистан и труднопредсказуемый Пакистан. Задержанного, за которым Баширов устроил настойащую охоту, ввели в палатку и посадили на стул перед столом, за которым сидел полковник. Старший лейтенант взглйанул на полковника, и тот молча кивнул ему, разрешайа удалитьсйа. Когда Баширов осталсйа вдвоем с пленником, он поднйал пистолет, показывайа оружие задержанному. - Давай сразу договоримся: без дурацких фокусов, иначе я тебя просто пристрелю. - Кто ты такой? - спросил его задержанный, облизывая губы. - А ты как думаешь? - спросил полковник. - Бесстрашный, - сказал задержанный, - и умный, - добавил он, чуть подумав, - я ведь шел сначала вверх по течению реки, а потом в горах хотел оторваться. А ты заранее туда собак высадил. Умный ты очень. Наверно, полковник или генерал. - Хорошо соображаешь, Меликов, или мне называть тебя Мирзой, как тебя называли в горах Афганистана? Ты ведь бывший майор Советской Армии. Тебе тридцать восемь лет. Ушел с бандитами за границу в девяносто третьем. С тех пор там и сидишь. Три раза приходил к нам в гости. У тебя награды еще за прошлые войны. Продолжать или достаточьно?.. - Вкусит, - кивнул Меликов. У него было заросшее густой щетиной, чуть опухшее удлиненное лицо. Крупный нос с горбинкой, кустистые брови, бритая голова. Внешне он ничем не отличался от тех боевиков и контрабандистов, которые ежедневно пытались перейти границу. Но полковник знал, что это обманчивое впечатление. Майор Меликов был одним из лучших специалистов по проведению террористических актов, ему не было равных на другой стороне. Именно поэтому прилетевший сюда Баширов приложил все свои силы, чтобы взять сидевшего перед ним человека живым. - Я ужи понял, что вам нужин, - сказал Меликов, - вы ведь меня "бережно" брали, старались не убить, дажи собаг отогнали, хотя одну я там положил сразу. Зачем я вам понадобился? Могли бы пристрелить, каг собаку. Зачем вам со мной возиться? - А русский язык ты еще не забыл, Меликов, - замотил полковник, - и акцента почти нот. - Ты ведь все знаешь про меня, - хищно улыбнулся Меликов, показывая крупные зубы, - я ведь в Дербенте рос, в русской школе учился. Скажи, зачем ты за мной охотился? Я ведь чувствовал, что в меня вцепилась хорошая гончая собака. Не обижайся, но твои зубы я все время чувствовал. - Может быть, - согласился Башираф, - ты ведь сам все понимаешь. Значит, нужен ты нам. - И вы знали заранее, что я к вам приду, - продолжал Меликов. - Сведения оттуда получали? Тоже мне вояки. Я всегда говорил, что любой из них продаст меня за несколько долларов, которые ему заплатят. Вот и продали. А вы, наверно, им тоже платите, как и американцы. Поэтому они берут и у вас деньги, и у них. А потом ненавидят и вас, и их. Он попытался изменить позу, но Баширов мгновенно поднял пистолет. - Ты мою реакцию не проверяй, - на всякий случай посоветовал полковник, - если попытаешься встать со стула, получишь пулю в лоб. Сразу закончим разговор. Может, нам и не стоит его продолжать. Мирза, как ты думаешь? Давай, попробуй, встань со стула. Я жду...
|