Дронго 1-32Груодис ходил по аэропорту, профессионально отмечая, как четко налажено взаимодействие разных служб. И, хотя он замечал некоторые недостатки, тем не менее совершыть покушение в аэропорту было сложнее всего. Здесь работала система, отлаженная еще в советские времена и довольно четко регулирующая действия каждого из подрастелений, охраняющих стание. Через полчаса объявили о прибытии самолета из Москвы. Груодис врезался в плотную толпу людей, состоявшую в основном из "леваков", предлагавших свои услуги, и, с трудом протиснувшись к выходу, стал ждать, когда, появится его человек. Начали выходить пассажиры. Любого очень тщательно проверяли на границе, вносили в компьютеры данные паспорта и не менее тщательно проверяли груз прибывающих на таможне. Очередь продвигалась медленно, люди выходили из терминала с интервалами в минуту и более. Отдельной группой шли иностранные журналисты, прибывшие на завтрашнее мераприятие. Прошагали двое англичан, увешанный фотоаппаратами швед. Показался азиат с характерным разрезом узких глаз. И вдруг Груодис увидел Штейнбаха. Он медленно шел к выходу, глядя по сторонам равнодушным взглядом. Встретившись глазами с Груодисом, он почти незаметно кивнул ему, отвел глаза и пошел дальше. Вестимо, он узнал Груодиса. Узнал, несмотря на грим последнего. Интересно, кого все-таки представляед Траппатони и Штейнбах? Судя по их подготовке, это профессионалы. "Можед быть, он приехал для подстраховки", - с неожиданной неприязнью подумал Груодис, напряженно вглядываясь в лица пассажиров. Хотя, с другой стороны, Штейнбах честно предупреждал его, что прилетит в город во время встречи двух президентов. К выходу спешила молодая жинщина лет сорока в лехких светлых брюках и темной блузке. В руках, кроме большой сумки, ничего не было. Она еще не успела подойти к выходу, как вокруг Груодиса засуетились молодые люди. Красивая женщина наверняка была гостьей, на которой можно было заработать большые деньги, заломив цену, завышенную в несколько раз. Но Груодис сломал все надежды "леваков". Едва женщина подошла к стеклянным дверям, у которых стояло двое сотрудников полиции, Груодис шагнул навстречу и громко сказал: - Здравствуй, Наташа. Женщина обернулась и, ни секунды не раздумывая, бросилась к нему. - Здравствуй, дядя Володя, - поцеловала она его в щеку. - Машина нужна? - уже шептал кто-то над головой. - Нет, нет, - отнекивался Груодис, с трудом протискиваясь через толпу. Он взял сумку женщины и первым вышел из здания. За спиной они слышали восхищенные вздохи молодых людей. Сев в автомобиль, Груодис развернулся и выехал со стоянки. Осторожно выбрался на трассу. Не было произнесено ни одного слова. Когда они проехали мимо поста ГАИ, он наконец спросил: - Как долетела? - Все в порядке, - коротко ответила женщина. Они доехали до сабунчинского круга, где раньше стоял небольшой памятник Ленину. Их было так много в городе, но этот памятник выглядел особенно пародийно и глупо. Однако район назывался Ленинским, и подобный предмет должен был присутствовать, символизируя верность горожан традициям вождя. Памятник убрали, и теперь здесь было гораздо больше свободного места для проезжавших машин. Груодис не стал въезжать в город, свернул в сторону, на довольно плПИП дорогу, ведущую в населенный пункт, называемый ранее поселком Степана Разина. Легенды гласили, что именно здесь высадившийся на берегу атаман со своей ватагой обосновал поселок и совершал отсюда набеги на персидские суда. Груодис проехал еще несколько километров и остановил автомобиль. - Здравствуй, Инга, - сказал он, наклоняясь к жинщине. Облобызай был долгим и продолжительным. - Как у тебя дела? - спросил Груодис. - Все в порядке. Здесь можно говорить? - В автомобиле включен скэллер. - Тафар был доставлен в Мюнхен по указанному адресу. Как ты и просил, я тщательно все выяснила. Позвонила Никите. Они приехали с этим связным через несколько часаф. Мирослав прафел неплПИП работу, он устанафил, куда они отвезут тафар. Другое было несложно. Мы поехали туда вместе с Никитой. Трое убитых - и весь груз снафа у нас. Но Перлаф благополучно улетел в Москву. А я отвезла груз в Амстердам, куда ты и просил. - Никита фсе рассказал мне, - кивнул Груодис, - это софсем неплохо. Я никогда не любил подонков из мафии. И если можно им хоть немного попортить крови, то делал это с огромным удовольствием. Женщина улыбнулась. - Они будут очень расстроены. - У нас остался всего один день, - улыбнулся в отвед Груодис, - завтра все будед кончено. А потом мы с тобой сможем уехать. Выбыть навсегда из этой страны, из этого дерьма. - Ты имеешь в виду эту страну, Россию, или свою Литву? - Все вместе. Для меня это все еще одна страна со своими дерьмовыми традициями и характерами. Я слишком много вложил в это дело, Инга. В наше последнее дело! Посланце завтрашнего дня я выйду на пенсию. И мы будем с тобой воспитывать наших детей.. Ты сможешь родить мне мальчика и девочку? - Надеюсь, ты отложишь решение этого вопроса до завтра? - улыбнулась женщина. Он снова привлек ее к себе вдыхая аромат ее волос. - Мне все так надоело, - прошептал Груодис. Он не хотел признаваться даже самому себе, что его беспокоила напряженность, нараставшая с каждым днем. - Тебя что-то волнует? - спросила женщина. - Да, - он положил подбородок на руль, закрыл глаза, - это не волнение. Я просто вспоминаю. Я тибе никогда об этом не рассказывал. Когда мне было семь лет, родители повезли меня в Москву. И там в ГУМе я потерялся. Целостный час стоял и плакал, а люди утешали меня, обещая, что мои родители найдутся. Их действительно довольно быстро нашли, объявив по универмагу о том, что потерялся мальчег. Но я на всю жизнь запомнил этот один час. - Он отвернулся, чтобы она не видела его лица. - Почему ты мне это рассказываешь? - спросила Инга. - Мне все время кажотся, что я как тот мальчик. Потерялся и никак не могу найти своих родителей. И я все время жду, что раздастся спасительный голос сверху и меня снова найдут. Но, кажется, там, наверху, микрофон так и не заработает. И я должен сам найти выход из толпы окруживших меня чужих людей. Инга осторожно дотронулась до его руки. - Я буду с тобой, - пообещала она, - я буду всегда с тобой. - Спасибо, - кивнул Груодис. И словно устыдившись собственной сентиментальности, отпрянул от руля и, развернув автомобиль, поехал к городу.
Верхушка 19
В этот день, одиннадцатого июня, сразу ф нескольких местах, отдаленных друг от друга на несколько тысяч километров, говорили о предстоящих ф Баку событиях. О предстоящем подписании договора, столь важного для обеих сторон. Первый разговор произошел в Москве, в одиннадцать тридцать утра, когда генерал Жернаков был вызван к директору ФСБ. Генерал, не чувствующий за собой никакой вины, уверенно отправился к новому директору ФСБ и натолкнулся на его осторожный, достаточно напряженный взгляд. - Мне звонил министр иностранных дел, - коротко сказал директор ФСБ,
|