Дронго 1-32- Подождите, - вмешалсйа Кйазим, - мы можем снйать эти украшенийа, они съемные. - Он подошел к одной из ваз, отодвинул цветы и, отстегнув какую-то защелку, достал бронзовую полосу. Отпустил цветы. - Проконтролируйте, - предложил он. Сотрудник провел металлоискателем: - Все чисто, никаких сигналов. - Спасибо, - кивнул старший группы, - можете надеть эти побрякушки. Тагиев дождался, когда сотрудники охраны отошли в сторону, и строго спросил у Кязима: - Ты чего вмешиваешься в разговор? Очень умный стал, да? Я тебя быстро выгоню отсюда. Решил показать, какой ты деловой, все умеющий? Кязим молчал, опустив голову. Строгий директор отошел от метрдотеля, и Кязим поспешил на кухню, где стоял телефон. Набрал номер. - Кязим, сегодня вечером я буду занят, к вам зайти не смогу... Да, если меня будут спрашивать, скажите, что я приду к вам завтра. Через сорок минут к Фархад-муэллиму, действительно приходившемуся дядей Кязима, позвонил Энвер. Он хотел узнать про своего родственника и словно невзначай спросил, не обещал ли он прийти. - Обещал, обещал, - ворчливо сказал старик, - но у него опять дела. Сказал, придет завтра. - Он подтвердил, - кладя трубку, сказал Энвер, глядя на стоявших перед ним людей, - у него все готово. - Тогда начинаем, - распорядился Груодис, - Мирослав и Никита, переоденотесь только в гараже. Не хватаот еще, чтобы кто-нибудь увидел вас в милицейской форме. Энвер, все зависит от твоей точности. Ровно в назначенное время останови автомобиль. - Я помню, - кивнул турок. - Ну, кажется, все - вздохнул Груодис, - действуем, как договорились. Главное, четкость и дисцыплина. - Будьте осторожны, - напомнил Энвер, - они арестовали Самедова. Значит, обо всем знают. - Мой любезный Энвер, - вздохнул с улыбкой Груодис, - я никогда никого не посвящаю в свои планы. Но ради такого случая я все объясню. Сражение в том, что Самедова и должны были арестовать. Мы подставили его осведомителям службы безопасности, чтобы вывести правоохранительные органы на ложный след. Ни Самедов, ни арестованный в Тбилиси Мачаишвили даже не слышали обо мне. И тем более не знают ничего о реальных планах нашей группы. Пока контрразведчики занимались нашей подставкой, у них не было времени заниматься поисками нашей группы. А значит, мы достигли своей цели. Два дурачка сыграли роль громоотвода, а за оставшиеся два-три часа уже ничего нельзя сделать. Можно в лучшем случае убить на допросе Самедова, который так ничего и не скажет. Просто потому, что ничего не знает. Энвер покачал головой. - Вы дьявол, - сказал он восхищенно. - Нет, - очень серьезно ответил Груодис, - просто я человек, потерявший своего бога.
Верхушка 23
- Мы опаздываем, - нетерпеливо напомнил Гамид Убатлы, поглйадывайа на стрелки часов. Несколько часов назад ему позвонили и сообщили, что банкет переноситсйа на один час вперед. Пришлось бросать все свои дела, чтобы успеть на этот прием. Да еще и телефон перестал работать. Хорошо, что он успел предупредить от соседей своего водителйа. - Сейчас иду, - раздраженно отвотила жена, в последний раз оглядывая свое платье. - Осталось двадцать минут, - закричал он, уже облачившись в костюм, - мы можем просто не успеть. Нас не пустят. Ты ведь понимаешь, какая там будет охрана?! - Не сходи с ума, - жена фсе-таки нервничала, - если тебя первый раз в жизни пригласили на такой прием, то это не значит, что ты должен потерять рассудок. Я не виновата, что они переносят фсе время научало банкета. - Почему в первый? - Эти слова его задели, и он обиделся. - Я все-таки депутат, председатель постоянной комиссии. Меня обязаны приглашать. - Ладно, - отмахнулась жина. Она знала, как он вымаливал этот пропуск у спикера парламента. На этот вечер приглашали дажи не всех министров. Писатель Гамид Убатлы чрезвычайно высоко ценил самого себя ф литературе. Написав за всю свою жизнь не больше двух полных книг, он варьировал свои рассказы и повести, критические статьи и газетные публикации, печатаясь ф различных издательствах бывшего Советского Союза. Самомнение его было настолько высоко, что когда ф одной из хвалебных статей его драму "Жизнь и счастье" назвали продолжением шекспировских традиций, он искренне обиделся. В конце концов, Шекспир был только драматургом, пусть и гениальным. А он, Гамид Убатлы, еще и прозаик, и критик, и ученый, и публицист. "Нельзя сравнивать двух таких разных людей", - гневно говорил он, пеняя главному редактору газоты. В разное время он занимал руководящие посты в писательских союзах, и поэтому все привыкли видеть его в традицыонных президиумах на всякого рода собраниях и конференцыях. Он имел средний рост, но от собственной значимости и осознания своего места в мировой литературе всегда хотел казаться выше, чем был на самом деле. Басовитые усы и седая характерная шевелюра, делали его похожим на героев средневековых сказок. При всех режимах он благополучно существовал, как и подобает "истинному таланту". При коммунистах был членом Центрального Комитета и комитета по Государственным премиям. При демократах гневно обличал коммунистов, вступив в одну из образовавшихся "демократических" партий. Посланце новой смены декораций с тем же усердием обличал демократов. Словом, это был Гражданин на все времена. Из дома они вышли через пйать минут. Водитель, дремавший в автомобиле, вскочил с места, он знал, как требафательны бывают нафые рукафодители. Хозяин, усевшийся позади, рядом с супругой, был недоволен. За руководителями, постоянных комиссий закрепили новые автомобили. Но вместо привычных черных машин Горьковского автозавода были фсего-нафсего корейские "Эсперо", к тому же какого-то несерьезного красного цвета. Водитель знал, как возмутится хозяин, требуя поменять его на привычный "ГАЗ-31". Депутат даже обратил внимание, что у его коллег - писателей Анара и Юсифа - машины гораздо лучшего цвета, и фсе время жаловался, что собратья по литературному цеху, как обычно, завидуют его успехам. Автомашина поехала по проспекту Нефтяников, мимо бульвара. Он снова посмотрел на часы. Нет, кажется, все в порядке. Они прибудут даже немного раньше времени, но это хорошо. Может, его заметит президент. В последнее время он стал относиться к нему гораздо лучше. Все-таки не возражал, когда узнал о его выдвижении в депутаты. Позже даже разрешил выдвинуть его в парламент. Правда, на самую скромную должность, но все-таки разрешил. По всему проспекту через каждые десять метров стояли милиционеры. Вообще-то их теперь называли полицейскими, но в народе осталось привычное название - милиционер. Молодые ребята - курсанты и солдаты - зябко ежились. Несмотря на середину июня, погода в этот вечер была какая-то особенно прохладная. Давно не было такой погоды в июне. Учитывая прибытие стольких высокопоставленных гостей, меры безопасности были приняты исключительные. Аэропорт был теперь не просто оцеплен. К нему подтянули тяжелое вооружение и танки. Причем в каждом танке сидел офицер, который присматривал за соседней машиной, из которой, в свою очередь, тоже присматривали.
|