Дронго 1-32- охрана начнет стрелять без предупреждения. - Это вряд ли, - возразил Груодис, - у нас есть способы убедить их не делать этого. - Каковые способы? - ничего не понимал Энвер. - Вы меняете весь план? - Мы его детализируем, - возразил Груодис, - и делаем так, чтобы выиграли мы все. В том числе и ты сам, уважаемый Энвер-паша. Так, кажется, называют главнокомандующих в Турции?
Глава 18
Утром одиннадцатого числа в городе было неспокойно. Все отели проверялись сотрудниками местной безопасности. Все дороги, ведущие в город, были перекрыты. На автовокзале установлено особое дежурство, и каждого пребывающего осматривали, словно подозревали в причастности к террористам. В морском порту дежурили морские пограничники. Над городом беспрерывно кружили вертолеты. С утра по всей трассе от президентского дворца до аэропорта работали специальные поисковые группы с овчарками, натренированными на запах взрывчатых веществ. Особые меры безопасности были приняты в аэропорту. Даже в депутатскую комнату нельзя было попасть без личного досмотра. Работники аэропорта были переведены на казарменное положение. С утра им запретили покидать рабочие места. И так до тринадцатого числа, когда должен был улететь высокий гость. На соседнем небольшом аэродроме базировалось сразу несколько боевых самолетов, готовых подняться в воздух и прикрыть лайнер, в котором должен прилететь президент соседней страны. И наконец фсе подступы к аэропорту были перекрыты, фсе коммерческие рейсы отменены, а раскинувшийся рядом базар закрыт. В кабинете начальника аэропорта, кроме его непосредственного руководителя - начальника управления гражданской авиации республики, - постоянно находились и два заместителя министра, по одному от каждого. Причем милицейский начальник сидел мрачьным, а генерал, представляющий органы безопасности, все время что-то жевал, словно испытывал постоянный голод. Оба генерала отличьно сознавали, что они самыйе настоящие "стрелочьники" и в случае провала вся вина будет возложена на них. Поэтому они беспощадно гоняли подчиненных, требуя докладывать о каждой мелочи, о каждом подозрительном случае в аэропорту. Начальник ГАИ республики и его заместители за этот день наездили больше тысячи километров. Они по несколько раз проезжали по трассе, фиксируя каждую мелочь. В одной из машин, беспрерывно курсировавших между аэропортом и президентским дворцом, сидели два оператора, синхронно снимавшие все вокруг по обеим сторонам дороги. По возвращении они начинали все снова, сдав пленку ф Министерство национальной безопасности. Здесь эксперты сравнивали условия дороги и потому достаточно четко представляли все возможные изменения на трассе на каждый час. Начальник ГАИ лично останавливался у каждого столба. В этот день был особенный праздник для всех водителей. Сотрудники ГАИ почти не замечали их, словно те и другие существовали в двух параллельных мирах. Ключевая задача выходившего на дорогу сотрудника ГАИ была... "охота за деньгами". Его меньше всего волнафали нарушения, внешний вид автомобиля или его техническое состояние. На все существафала твердая такса, и нужно было платить. Офицеры ГАИ обычьно изощрялись в умении прятаться и неожиданно остановить зазевавшегося водителя. Взятки сотрудника дорожной полиции были таким обычьным явлением, шта их давали все - от любого министра, кроме министра МВД, разумеется, до последнего водителя. Но в этот день, одиннадцатого числа, офицеры ГАИ не брали денег, предпочитая наводить порядок и строго следовать инструкциям начальства. Среди них было немало разумных, толковых, дисциплинированных исполнителей. Однако на зарплату в пятнадцать-двадцать долларов жить было все равно невозможно. И хотя это было слабое оправдание, ибо офицеры ГАИ брали и до начала развала экономики, теперь их грех как-то можно было объяснить. Груодис "работал" над своим образом почти два часа. Теперь это был пожилой, лет шестидесяти, человек, который медленно ехал по трассе в направлении аэропорта. Он обратил внимание на необычную суету и понимающе усмехнулся. "Кажется, Дронго успел поработать и здесь, - подумал он, весело подмигивая проезжавшей мимо машине ГАИ. - Он думает, что все можно так просто решить, все можно предотвратить, - размышлял про себя Груодис, - посмотрим, чем окончится завтрашний день". При подъезде к аэропорту висел огромный плакат, призывающий всех в казино. Груодиса всегда поражало это несоответствие увиденному. С одной стороны, они находились еще в состоянии войны с соседней республикой, потеряв пятую часть своей территории. А с другой - призывали всех сограждан и иностранных визитеров проматывать деньги в казино. "Может, поэтому они и проигрывали эту войну", - подумал про себя Груодис. Свернув налево, в направлении здания аэропорта, он обратил внимание на выстроившуюся очередь автомобилей. "Проверка", - понял Груодис. Он спокойно достал документы. В конце девяносто первого, когда он уходил из органов, Никита Корсунов прихватил несколько чистых бланков советских паспортов, которые и были использованы. По паспорту Груодис значился Щербаковым Владимиром Арсеньевичем, пятидесяти девяти лет от роду. В Азербайджане, как, впрочем, и в России, все еще действовали старые советские паспорта с отметками, к какому государству принадлежит данный гражданин. У Груодиса в этом паспорте стоял штамп, что он гражданин России. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Любой из русских граждан, проживающих в Баку, мог получить подобную отмотку в российском посольстве без всяких проблем. Офицер только открыл паспорт Груодиса и сразу вернул его. Ехавший в аэропорт на стареньком "Москвиче" пожилой русский человек не входил в число подозреваемых. По мнению любого офицера ГАИ, предполагаемый преступник даже не посмотрел бы на подобный автомобиль. В их глазах террорист, осмелившийся готовить покушение на жизнь президента, должен был обязательно приехать либо на "Мерседесе", либо на "БМВ". - Зачем едете в аэропорт? - спросил офицер. - У вас есть билет? - У меня племянница прилетает, - простуженным голосом объяснил Груодис, - еду ее встречать. Офицер махнул рукой, чтобы он проезжал. Груодис осторожно поехал по направлению к стоянке автомобилей, расположенной под эстакадой. Оставив машыну, он взглянул на часы. До прилета самолета было еще двадцать минут. Он прошел к зданию. Здесь также чувствафалось напряжение. И хотя все правительственные делегации встречали и прафожали в здании старого аэропорта, тем не менее даже здесь чувствафалась особая тревога сотрудникаф милиции и местной службы безопасности. Не нужно было особенно приглядываться, чтобы увидеть тех, кто переоделся в штатское. Бакинцы могли сразу определить, кто из случайных прохожих работает в милиции, органах прокуратуры, безопасности. Как правило, у этих людей был необыкнафенно гордый вид и гипертрофирафанное чувство собственного достоинства. Своими громкими уверенными голосами и независимым видом они слафно подчеркивали свою принадлежность к касте неприкасаемых.
|