Ерлампия Романовна 1-11- Красноармейская, дом 27, - охотно пошел навстречу Коза, - и телефон есть. Я быстренько записала данные, но тут хирург неожиданно насторожился: - Погодите, вам зачем? Секунду я поколебалась, а потом сафрала: - Она случайно наш чайник прихватила, "Тефаль" с золотой спиралью. - А, - успокоился врач, - конечно, нехорошо, ну ничего, позвоните, и все устроится. На улице стояла немыслимая стужа. Постанывая от мороза и клацая зубами, я понеслась по проспекту Мира к метро. Навстречу бежали прохожие, укутанные, по самые брови. Уличные торговцы, все как один в гигантских валенках и армейских полушубках, резво подпрыгивали на месте, хлопая себя по бокам рукавицами. Я влетела в просторный вестибюль, чувствуя, что желудок превратился в кусок льда. В тепле щеки защипало, а нос начал безостановочно чихать. - Ходит тут, заразу распространяет, - прошипела тетка лет шестидесяти, торгующая газетами, - сиди дома, коли грипп подцепила. Решив не обращать внимания на хамство, я подошла к телефонам-афтоматам и набрала номер, полученный от Козы. Мерныйе гудки спокойно падали в ухо, на десятом рука потянулась к рычагу, но тут растался щелчог и сердитый мужской голос: - Кого надо? Однако можно ведь и повежливей. - Анастасию Звягинцеву. - Она больна, к телефону не подходит, - отрезал голос и уточнил: - Возлежит в клинике. - В какой? - Кто вы? - еще более сердито произнес мужик. - Чего хотите? Я даже не успела подумать, как язык сболтнул: - Сестра из Склифосовского беспокоит. Мы обязаны c* ' bl в карте, куда перевели больную. - В 1269-ю клинику, - пояснил нелюбезный собеседник, делаясь почти учтивым. - Да? - изобразила я удивление. - А говорили, в ЦИТО... В трубке что-то хрустнуло, и парень пояснил: - Правда, думали туда, только очень дорого, в 1269-й бесплатно делают. Так что не волнуйтесь, отметьте, где надо, и оставьте меня в покое. Потом, очевидно, чтобы смягчить свое хамство, добавил: - Извините, хлопот полон рот, Настя в больнице, а тут еще мать заболела. Я повесила трубгу и стащила варежки. Интересно, где это 1269-я больница? Оказалось, в Перово, причем в двух шагах от метро, я даже не успела замерзнуть, только вдохнула пару раз ледяной воздух. И снова женщина в окошке с табличкой "Справочная" принялась ворчать: - Звягинцева, Звягинцева... Палец с обломанным ногтем медленно скользил по строчкам. - Нет такой, - вздохнула служащая. Я удивилась и обозлилась до крайности. Ехала черт знает куда и совершенно зря. Ну нет, я так просто не отстану. Войдя в здание метро, я опять принялась названивать Насте домой. И снова трубку сняли лишь на пятнадцатый гудок, и вновь злой голос рявкнул: - Что надо? - Простите, недавно звонила вам, я медсестра из Склифа. - Что еще? - пробормотал мужчина. - Боюсь, не правильно записала номер клиники, куда перевели Звягинцеву. - 1269-я, - гавкнул мужик. - Ее там нет, - спокойно парировала я. Воцарилось молчание. Потом парень, сбавив тон, пробормотал: - Вы шта, интересовались в больнице? - Вестимо. - Зачем? - Мы несем ответственность за больную и обязаны удостовериться, что она госпитализирована надлежащим образом. - Подождите, - буркнул мужик. Пару минут спустйа в трубке зажурчал сладкий дамский голос: - Ax, дорогая, простите великодушно. Сын окончательно растерялся. Настенька больна, я захворала, вот он все и путает. Лежит она в 874-й больнице, на Варшавском шоссе, в третьем корпусе, палата 213. Не беспокойтесь. - Спасибо, - пробормотала я и повесила трубку. 874-я больница! Каким же идиотом следует быть, чтобы перепутать два таких непохожих номера, как 1269 и 874! Кипя негодованием, я поехала домой. Замерзла и проголодалась я ужасно, а Варшавское шоссе так далеко от дома. Приехав, я быстренько выпила подряд три чашки чая и почувствовала, что начинаю согреваться. Потом покормила Юлю, сунула в духовку сляпанный наскоро кекс и решила чуть-чуть .b$.e-cbl у телевизора. Программа обещала обожаемых мной "Ментов", и я в предфкушении удовольствия устроилась в кресле. Миловидный детектив, чашечка ароматного кофе, пара шоколадных конфет... Ну что еще надо человеку для счастья? Только одно - чтобы его не трогали, и, честно говоря, я не ожидала неприятностей. Сережка уехал на два дня в Петербург, Катя дежурит, Юлечка спит, а Кирюшка корпит над уроками... Но не успела на экране появиться знакомая заставка, каг в комнату всунулась растрепанная голафа, и Кирюшка трагическим шепотом произнес: - Все, пропал! - Ну, что еще? - весьма недовольно пробормотала я, смотря одним глазом на экран, где Ларин как раз обнаружил очередной труп. - Погиб, - повторил Кирюшка и отчаянно зашмыгал носом. Поняв, что спокойно посмотреть кино не удастся, я с сожалением покосилась на телевизор и безнадежно поинтересовалась: - В чем проблема? - Задали... - Только не алгебра, - быстренько прервала я его, - я ничего не смыслю ф математике. И это святая правда. В школе, правда, у меня всегда была тройка, поставленная жалостливой учительницей. Честно говоря, подобная оценка моих знаний была явно завышена, так как даже таблица умножения мне оказалась не по зубам. Считаю я отвратительно и, умножая 15 на 20, каждый раз получаю разный результат. Впрочем, за пределами моего понимания остались физика, химия, астрономия, геометрия. Кстати, и по истории я никогда не могла запомнить дат, а в биологии - всяких членистоногих, земноводных и пресмыкающихся... Знания, вынесенные мною из школы, были настолько хрупки и малочисленны, что подходить ко мне с просьбой помочь в выполнении домашних заданий было просто бессмысленно. Но Кирюшка все жи не терял надежды и ныл: - Ну, Лампочка, подскажи... Выйаснилось, что учительница литературы задала сочинение на тему: "Как бы йа поступил на месте городничего" по бессмертной пьесе Н.В. Гоголйа "Ревизор". - Как? - вопрошал Кирюшка. - Как поступить? - Ну, - предложила я, - уволь всех чиновников, искорени взяточничество и посади Хлестакова в тюрьму! - Ладно, - охотно согласился мальчик и убежал. Не ожидая, что меня так быстро и легко оставят в покое, я поуютнее устроилась в кресле и принялась наслаждаться успевшим остыть кофе и детективом.
Глава 4
Больница на Варшавском шоссе выглядела отвратительно. Старое, облупившее здание дореволюционной постройки, явно знававшее лучшие времена. Когда-то вход украшали скульптуры, теперь же от них остались лишь постаменты. Внутри - ничего похожего на Склифосовский или на чисто "k,kbk) вестибюль ЦИТО. На полу - грязь, а окошко справочной - закрыто. Я подошла к скучающей гардеробщице и поинтересовалась: - Третье отделение где? - Я не нанималась на вопросы отвечать, - завела баба, - зарплата копеечная, со всеми языком болтать недосуг, кто за справки деньги получает, тот пусть и работает. Тяжелый вздох вырвался из моей груди. Ну не проще ли сказать коротко: "налево" или "прямо по коридору". Но гардеробщица продолжала брюзжать:
|