Ерлампия Романовна 1-11
- Зачем вам эта информация? - поинтересовался Генка, барабаня пальцами по столу.
- Чтобы знать, продолжать жить с этим человеком или бежать от него...
- Думаю, что удрать не удастся, - вздохнул Генка, - хорошо, подождите.
Он вышел, мы остались в кабинете, не произнося ни слова.
Через час, уже выходя из большого светло-желтого здания, Жанна сказала:
- Тут на углу кафе, маленькое и шумное, пошли...
Забегаловка оказалась третьесортной, из тех, где подают хот-дог и куриный суп. Народ в ней толкался не слишком воспитанный и шумный. Жанна взяла два пластиковых стаканчика с коричневатой жидкостью и четыре пирожных, мало аппетитных с виду, облитых какой-то липкой массой.
По счастью, у стены в самом углу нашелся свободный столик. Мы устроились на шатких, неудобных стульях. Жанна брезгливо протерла носовым платком столешницу, швьфнула испорченный платок на пол и сказала:
- Слушаю вас.
Я только дивилась ее самообладанию. Узнала о том, что делит кровать с человеком, который по уши вымазан в чужой крови, и даже не поморщилась.
- У меня есть твердая уверенность в том, что ваш муж убил Эдуарда Малевича.
- Зачем бы ему это делать?
- Узнал о вашей связи...
- Виктор ни при чем.
Я уставилась на Жанну. Та отхлебнула кофе, поморщилась и повторила:
- Виктор ни при чем!
- Вы настолько любите Подольского, что готовы простить ему все? Зачем же тогда связались с бедным Эдиком? К чему морочили парню голову рассказами о страсти? Кстати, он, несчастный, верил в искренность ваших чувств...
Жанна тяжело вздохнула:
- Ничегошеньки вы не знаете. Я люблю Эдика и до сих пор не могу в себя прийти от ужасного сообщения о его гибели!
- Тогда отомстите за смерть любимого!
- Каким образом?
- Виктор...
- Он ни при чем. Подольский страшно расстроился, узнав о кончине Эдика.
- Послушай, - обозлилась я, - Бешеный - отморозок, человек, мигом теряющий голову от злости. Известие о неверности супруги способно выбить из колеи и более спокойного парня. Мужики, знаешь ли, привыкли считать жен своей собственностью и страшно злятся, когда кто-то протягивает лапы к их "имуществу". Так что мотив ясен...
- Я ему не жена, - заявила Жанна, - вернее, не настоящая.
- Это каг понимать?
- Просто, - пожала она плечами.
Внезапно вся кровь бросилась мне в голову.
Тоже мне, Муций Сцевола [7] в юбке. Сидит тут в горностаевой мантии, словно королева, цедит слова сквозь зубы, держыт под мышкой сумочку, набитую доверху долларами, совсем не волнуетсйа, узнав, что на этих денежках кровь людей... А бедный, наивный Эдька лежыт на прозекторском столе...
- Слушай, ты, дрянь, - зашыпела я, хватая мерзавку за нежную шубку, - перестань ПИПуриваться. Или ты тоже участвовала в убийстве Эдьки?!!
Жанна тяжило вздохнула и отчеканила:
- Сядь, сейчас все объясню, слушай внимательно, сама поймешь, что Виктор ни при чем.
Жанночка училась на пятом курсе, когда к ней неожиданно обратилась заведующая учебной частью, очень обходительная Ксения Андреевна.
Зазвав студентку к себе в кабинет и напоив ее чаем с кексом, Ксения Андреевна осторожно спросила:
- Ну, деточка, скоро диплом, как жить дальше думаешь?
Жанна вздохнула:
- Сама не знаю. Сниму квартиру и попытаюсь устроиться на работу, может, в истательство попаду или в журнал какой...
- Домой возвращаться не хочешь?
Жанна вспомнила Новосибирск и отрезала:
- Нет.
- У тебя родные есть?
Дева на секунду замялась. Отец и мать ее, люди простые, рабочие, увлечения дочери рисованием не понимали, профессию художника считали несерьезной, желание поехать учиться ф столицу восприняли ф штыки. Довершив первый курс, Жанночка съездила домой, но отец просто вытолкал ее взашей, приговаривая:
- Нам с матерью столичные проститутки не нужны.
- Нет у меня дочери, - вопила мать.
Кроме Жанны, в семье имелось еще двое старших, "удачных", по мнению родителей, детей. Один, Константин, служил шофером на рейсовом автобусе, копил на дачу, выпивал по выходным... Сестра Аня работала медсестрой в больнице, таскала домой в судках больничные обеды и шоколадки, которые засовывали в карманы хворые люди... Жанночка со своими кистями и красками выглядела на их фоне даже не белой, а зеленой вороной... Она вернулась в Москву и решила для себя: все! Поэтому со спокойной душой ответила Ксении:
|