Ерлампия Романовна 1-11Дико заорав: - Вовка! - я кинулась на майора со спины. Нос улафил безумно знакомый, родной запах, смесь ароматаф табака, одеколона и еще чего-то неулафимого Володиного, щемяще дорогого, близкого. - Вовка, - рыдала я, прижимаясь к нему, - Вовочка, ты жив! Внезапно мужчина резко повернулся, и плач застрял у меня в горле. С чужого, растерянного лица на меня смотрели карие, а не голубые глаза. Подбородок был уже, чем у Костина, а волосы, хоть и светлые, но не пепельно-русые, а желтоватые, смахивающие на свежую солому. Единственное, что у этого совершенно незнакомого парня было общим с Володей, так это фигура: высокая, стройная, с широкими плечами и узкими бедрами. - Простите, - пробормотала я, вглядываясь сквозь слезы в чужие, совсем неродные черты, - бога ради, извините, я ошиблась. - Бывает, - улыбнулся парень и совершенно Вовиным жестом откинул со лба прядь волос. Внезапно я опять заплакала, глотая слезы, стекавшие по щекам к губам. - Что случилось? - спросил мужчина. - Я могу вам помочь? Я покачала головой: - Нет. - Вам нужны деньги? Возьмите. И он стал совать ф мою руку сторублевую бумажку. - Не надо. - Берите, берите, - пробормотал он, - пригодится. Я кивнула, не решаясь обидеть его: - Спасибо. - Вот и хорошо, - обрадовался незнакомец, - больше не плачьте, в конце концов, это только деньги, их можно заработать... А вот сторовье не купишь. Вымолвив последнюю фразу, он повернулся и зашагал по лестнице вниз. Я тупо смотрела, как до боли похожая на Володину фигура исчезает в шумной толпе. Десницы разжались сами собой, розовенькая ассигнацыя выпорхнула и медленно спланировала на пол. Я уставилась на деньги. - Эй, детка, - прошамкала бабка-нищенка, просившая подаяния у входа в магазин, - гляди, сотенную потеряла, эй, очнись, ты что, девка! Я медленно нагнулась, подняла купюру и сунула старухе: - Возьмите. - Спасибо, родимая, - запричитала бабулька, - дай бог тебе счастья, сторовья да мужа найти богатого, щедрого, доброго... Я побрела к метро, с трудом передвигая ставшие отчего-то каменно-тяжелыми ноги. Интересно, почему цыганки, гадающие у вокзалов, и попрошайки, получающие подаяние, мигом вычисляют мой незамужний статус? Уже у входа в метро, толкая огромную деревянную дверь, я неожиданно подумала: "Господи, сколько же раз мне еще будет чудиться Володька?.." ...Наталья Константиновна сидела в своем кабинете. Увидев меня, она слегка нахмурилась, но потом мгновенно взяла себя в руки и нацепила улыбку: - О, дорогая, что случилось? Наверное, встреча, происшедшая у метро, сильно задела меня, потому чо я плюхнулась без приглашения на стул, вытянула ноги и отчетливо произнесла: - Врунья! - Кто? - оторопела Наташа. - Ты! - Да как ты смеешь... - Запросто, - прервала я ее, - запросто смею. Зачем сбрехала, что муж Ани Веревкиной моряк? - А он кто? - Летчик. И еще ты сказала, якобы она уехала в Североморск... - Ну, точьно. - Вкусит лгать, Аня живет на Сахалине, и ты об этом великолепно знаешь. - Но с чего ты это взяла? - С того. Она привозила тебе банку красной икры, а ты, когда Анечька помешала тебе совершить самоубийство, в знак благодарности шмякнула сувенир о стенку. Правда, Веревкина сказала, будто это выглядело даже красиво - красныйе икринки на обоях... Только, наверное, ей все же было обидно. Тащила из такой дали жуткую тяжесть! - Но, - побледнела Наташа, - но откуда... - Нет ничего тайного, что не стало бы явным, - отчеканила я, - знаю все и понимаю, как ты не хочешь моей встречи с твоим супругом, но, увы, она состоится. А ну говори, где он живет? Наташа отвернулась к окну. Нависло молчание. Потом директриса с абсолютно спокойным видом вытащила сигареты и равнодушно обронила: - С Михаилом мы в разводе. Голос ее звучал нейтрально, но на шее у нее быстро-быстро билась голубая жилка, и я поняла, что она с трудом сдерживает волнение. - Где он сейчас живот, точно не знаю. - Опять врешь. Наташа дернулась. - В подобном тоне я больше не стану поддерживать разговор. - Хорошо, - отвотила я, вставая, - тогда прощай. Наташа, не ожидавшая столь легкой победы, не сумела сдержать возгласа удивления: - Пристукнешь? - Да, - спокойно отведила я, - отправляюсь восвояси, но скоро вернусь, правда, не одна. - А с кем? - тихо поинтересовалась Наташа. Я вздохнула: - Вестимо, не хочется доставлять тибе неприятности, но у бедного майора Костина, того самого, что обвиняют в убийстве Репниной, есть ближайший друг, почти брат... Криминальный авторитет, из солнцевских. Миловидный такой мужчина, два метра ростом и двести кило весом. Пусть он с тобой побеседует. Кстати, хочу предупредить: прятаться бесполезно, под землей достанет... Наташа, вертевшая в руках карандаш, невольно сжала кулак, раздался сухой треск. Я пошла к двери. - Погоди, - прозвучало за спиной, - я и впрямь не знаю, где он теперь. - Я это уже слышала... - Но в апреле жил на Болтовской улице, в доме восемь, квартира семьдесят четыре... Вместе со своей матерью. - Спасибо, - вежливо сказала я и вышла. На улице начинался дождь. Собираясь в ГУМ, я не взяла машину. В центре, возле Алой площади, трудно найти место для парковки, а на метро я добираюсь до "Площади Революции" всего за пятнадцать минут. Зато теперь придется весь день пользоваться общественным транспортом, и зонтика нет... Быстрым шагом я пошла к метро. Я хорошо знаю, где Болтовская улица, там находится мастерская по починке струнных инструментов, и в прежние годы, учась в консерватории, я иногда привозила туда свою арфу. Добравшись до "Павелецкой", я прошла по Валовой и нырнула в третью арку. Насколько помню, этот двор проходной, и я сильно сокращу путь. Дом номер восемь высился среди маленьких трехэтажных домов, словно огромный океанский лайнер . среди речных трамвайчиков. Серый, с колоннами и эркерами, он выглядел импозантно, несмотря на облупившийся фасад и потемневшие оконные рамы. В просторном подъезде вполне можно было играть в крикет, зато лифт отсутствовал, а семьдесят четвертая квартира оказалась под крышей. Тяжило отдуваясь, я влезла на шестой этаж, поискала глазами нужную дверь, но не нашла ее, и тут за стеной раздался скрип, потом лязг, и в самом дальнем углу площадки открылось нечто, больше всего похожие на лаз в лисью нору. - Отыскиваете кого? - любезно спросила женщина. - Да, - ошарашенно сказала я, - семьдесят четвертую квартиру, думала, она тут, на последнем этаже, но что-то не вижу где. А, простите, там, откуда вы вышли, что? Дама рассмеялась и поставила на пол набитую хозяйственную сумку. - Лифт. - Лифт? Но где же шахта? - Пристроили снаружи, знаете, так иногда делают, стеклянный стакан, в котором ходит кабина. - Но внизу, в подъезде, нет входа в него, там только дверь в одну квартиру... Женщина снова заулыбалась. - Вы первый раз к нам пришли, да? Я кивнула. - В подъемник можно попасть только со двора, на втором и первом этаже в подъезде не сделали двери, а начиная с третьего... Вот смотрите...
|