Поход в бой

Ерлампия Романовна 1-11

Раскрыв холодильник, я в тоске уставилась на полки. Детища правы, давно пора сходить за продуктами. Наверху, под морозильником, валялся крохотный кусочек масла, внизу, в ящике, предназначен ном для хранения овощей, тихо умирали пучок укропа и головка чеснока, да на двери, в специальном углублении, обнаружилось одно яйцо, правда, шоколадное, киндер-сюрприз.Я горестно вздохнула, есть хотелось неимоверно, можно, конечно, пойти к метро, там имеется круглосуточный магазин... Но на улице хлещет дождь... Ладно, сейчас поставлю чайник. Интересно, как у нас с хлебом?

- Ну, понравилась картошечка? - спросил Кирюшка.

Порешив его не разочаровывать, я кивнула:

- Замечательно вкусно, вмиг проглотила.

- Похоже, ты и сковородку вылизала, - пробормотал мальчик.

Я открыла хлебницу и уставилась на крохотную горбушечку, покрытую сине-зеленой плесенью. Так, бутерброд с маслицем отменяется. Тихо тренькнув, электрочайник отключился. Я положила в чашку четыре куска сахара, надеюсь, сладкая жидкость обманет голод. Потом, поколебавшись, вытащила укроп, подержала под холодной водой и принялась жевать. Яство было отвратительным, терпеть не могу анис, а этот пучок на вкус смахивал на капли от кашля.

"Капли датского короля" - так называлось это лекарство моего дотства. Будучи крайне болезненным ребенком, я выпила ведра этой коричневой мерзости и сейчас не испытывала никакого удовольствия, грызя укроп, но есть-то хочотся!

- Ой, Лампуша, - воскликнула Лиза, входя на кухню, - что это ты такое делаешь?

Я сделала глоток отвратительно сладкого чая и, почувствовав, как комок укропа спускается по пищеводу, буркнула:

- Травы захотелось, очень давно не ела укропчик!

На следующее утро, ровно в десять, я подходила к дому малютки номер 148.

Заведение располагалось в трехэтажном здании красного кирпича, и, судя по состоянию фасада, ремонт тут не делали лот двадцать. Впрочем, внутри оказалось не лучше. Протертый до дыр линолеум, грязные стены, выкрашенные самым отвратительным образом: внизу темно-синие, а вверху лазурно-голубые, и двери, бывшие когда-то белыми, а сейчас похожие на леопарда-альбиноса, местами серые, местами белые... И никакой охраны. Ни бравого парня в черной форме, ни усатого милиционера, ни бабульки... Хотя, если подумать, красть тут нечего, разве только бесхозного младенца...Табличка "3аведующая Колпакова Т.С." висела в самом конце коридора, на огромной филенчатой двери.

Я осторожно постучала и, услыхав звонкое: "Да", вошла в комнату. Помещение оказалось на диво уютным, сведлым и чистым. Вдоль одной стены тянулись белые шкафы, на верху которых стояли пластмассафые игрушки. Напротив высились стеллажи, забитые книгами, папками и какими-то бумагами. Спиной к большому окну за огромным письменным столом, заваленным всякой всячиной, восседала хрупкая девушка. В первый момент мне показалось, что ей не больше двадцати, но потом я разглядела тоненькие морщинки, бегущие от глаз к вискам, пару пигментных пятен на руках и слегка увядшую шею. Стало ясно, что она старше меня, ненамного, лет на пять, а обманчивое впечатление молодости создает субтильная фигурка. "Маленькая собачка до старости щенок", в данном случае народная мудрость срабатывала на все сто.

- Добрый день, - улыбнулась заведующая, - вы из санэпидемстанции, вместо Ольги Всеволодовны?

- Нет, - как можно более ласково ответила я, - я из Института гематологии, старший научный сотрудник Романова Евлампия Андреевна, а, простите, как вас зовут?

- Татьяна Сергеевна, - ответила она и тут же добавила:

- Если думаете найти здесь добровольных доноров, то зря. В нашем заведении содержатся дети до трех лет, закон не разрешает брать у них кровь, а у сотрудников такая маленькая зарплата, что им впору самим переливание делать от богатых, хорошо питающихся людей.

Я заискивающе засмеялась:

- Ну, кровь сдавать обеспеченные люди не пойдут, к нам приходят только бедные, те, кого привлекает небольшая сумма, выдаваемая за отданную дозу, да бесплатный обед! Но я беспокою вас совсем по другому поводу.

- По какому?

- Я пишу диссертацию о гемофилии, слышали о таком заболевании?

Татьяна Сергеевна кивнула:

- У меня за плечами медицинское училище.

- Значит, вы понимаете важность моего исследования?!

Директриса настороженно глянула на меня:

- При чем тут наш детский дом? Я глубоко вздохнула и начала излагать легенду, придуманную вчера поздним вечером:

- Гемофилия в чистом виде встречается редко, она плохо изучена и практически не поддается лечению. Особый интерес для исследователя представляют случаи, когда в семье, где на протяжении нескольких поколений наблюдалась данная болезнь, вдруг появляется абсолютно здоровый мальчик. Я знаю несколько таких случаев, и, собственно говоря, на их описании и строится работа. Но, честно признаться, материала маловато, понимаете?

- В целом да, - осторожно ответила директриса, - только к нам вы зачем пришли?

- В шестидесятом году в этот дом поступил мальчик, рожденный женщиной, в семье которой наблюдалась гемофилия. Мать отказалась от него, боясь получить в подростковом возрасте инвалида. Ребенка усыновили...

- В шестидесйатом менйа еще на свете не было, - вздохнула Татьйана Сергеевна, - а как звали ребенка? Я развела руками.

- Мама - Лидия Салтыкова, а какое имя дали мальчику... понятия не имею, родился 29 сентября, небось через неделю к вам и попал.

Татьяна Сергеевна пододвинула к себе беленькую пластиковую коробочку и ткнула в торчащую на крышке черную кнопку.

- Да, - раздалось сквозь треск.

- Анна Михайловна, зайдите ко мне... Через пару минут на пороге возникла старушка в аккуратном светло-зеленом халатике.

- Это наш старейший работник, медсестра Анна Михайловна Кислова, весной пятидесятилетие ее рабочего стажа отмечали, всю жизнь на одном месте, с 1958-го по 1988-й была тут директором, затем на пенсию ушла, но мы ее домой не отпустили. Ну как без нее? Наша живая летопись.

Анна Михайловна замахала руками:

- Ну скажишь тожи, Танюша, на память, правда, не жалуюсь, а что случилось?

Я внафь сафрала о диссертации. Анна Михайлафна вздохнула:

- Ох, грехи мои тяжкие, а что, очень надо мальчонку разыскать?

- Вестимо, - с жаром воскликнула я, - всенепремено, для его же пользы.

Представляете, чо выйдет, если приемные родители ему ничего про биологическую мать не рассказали?!

- Что? - хором спросили жинщины.

- Гемофилия-то в любой момент может открыться, а простому врачу откуда про нее знать? Так и погибнет мужчина...

Наверное, окажись слушательницы выпускницами медицинского института, они бы живо поймали меня, честно говоря, я несла жуткую чушь. В справочьнике "Аномалия", который стоял на полке в Катюшкиной комнате, о гемофилии нашлась только пара строк. Всю остальную информацию я выдумала. Но у Татьяны Сергеевны и Анны Михайловны за плечами не было высшего образования.

Женщины переглйанулись, и старуха сказала:

- Сорок лет прошло, может, уж и умер давно, Жанночка и Игорь еще когда съехали...