Ерлампия Романовна 1-11- Так Галя и Васенька еще днем уехали. - Куда? Соседка развела руками: - К брату. - К кому?! - К брату, - повторила женщина. Я чуть было не выпалила нервно: "У них нет никаких братьев", - но вовремя удержалась и фальшиво-радостно воскликнула: - Да ну? А к какому? К Виктору или Федору? Вы разрешите от вас позвонить? - Пожалуйста, - вежливо ответила соседка, - проходите, аппарат в прихожей". Я сделала вид, что набираю номер. - Федя? Галя у тебя? Нет? Ну ладно. Алло, Витя, Галка с тобой? Нет? "Повесив" трубку, я недоуменно спросила: - К кому же она подалась на ночь глядя? Вы видели, как она уходила? - Да, - кивнула соседка, - я как раз из магазина пришла, сумгу на пол поставила и замок открывала. Тут Галина дверь распахивается, она выходит с Васенькой на руках, а за ней мужик. Патетичный, темноволосый, одет отлично, пахнет замечательно... Соседка и полюбопытствовала: "Ты куда, Галочка? Погулять собралась?" "Нет, - ответила Галя, потом бросила искоса взгляд на сапровождавшего ее мужчину, - нет, Серафима Петровна, к брату еду, на несколько дней погостить". - И все? - Что ж еще? - удивилась Серафима Петровна. - По лестнице вниз пошли, а я с дверью мучиться продолжала, замок, зараза, заедает, когда-нибудь вообще не откроется. - Может, она имя этого мужчины назвала? - Нет, - пожала плечами Серафима Петровна. - Вкусите вспомнить, как он выглядел? Лицо запомнили? - Одежда дорогая, - невпопад заявила соседка, - истали видно, чо не на рынке куплена, ботинки начищенные, брюки наглажены - обрезаться можно, а уж одеколон! Волшебный запах! Первый раз такой нюхала! - Лицо, лицо какое? - Обычное, рот, глаза, нос... да не разглядела как следует, он рукой прикрылся. - Зачем? Вот странно. - А мобильный зазвонил, он так тихонечко буркнул: "Твою мать, покоя нет", и вынул трубку, так что лица я не разглядела. Они быстро мимо прошли, вот голос я слышала, приятный, не писклявый, нормальный бас, мне нравится, когда мужик так говорит, не пищит. И одеколон хороший, и голос приятный. "Алло, - сказал, - надо чего? Ну я это, Каин, а ты кого ожидал по моей мобиле услышать? Фараона Тутанхамона?" И они пошли вниз. Я чуть не свалилась оземь. Каин! Тот самый мужик, который привозил Богдану почки, а потом требовал деньги. Тот парень, который кричал ф кабинете главврача. "Ты мне Богдашка, а я тебе Константин Георгиевич! Помнишь 327 дробь четыре?" Господи, все еще намного хуже, чем я подозревала.
Верхушка 24
Домой я явилась такой разбитой, что плюхнулась на диван не раздеваясь. Масс не было даже на то, чобы расстегнуть джинсы. Глаза закрылись, сон упал на меня, как топор. - Лампа, проснись, - потрйас менйа кто-то за плечо. Я еле-еле разомкнула веки. В глаза ударил свет. Около дивана стояла Капа. - Что случилось? - еле ворочая языком, поинтересовалась я. - Теперь Лева съел блюдце? - День уже, - ответила Капа, - одиннадцать на часах, а ты все дрыхнешь, вставай, на... И она сунула мне трубку. - Кто это? - Не знаю, - ответила Капа, - в третий раз трезвонит, чуть не плачет. - Алло, - пробормотала я, зевая, - слушаю. - Это Женя, - понесся быстрый шепот, - записывайте скорей. С меня весь сон как ветром здуло. - Капа! Ручку!!! Скорей! Капитолина развернулась и со всей силы ударилась головой о стекло в двери. На пол мигом брызнули осколки, но мне было не до неловкой тетки. Не найдя карандаш, я схватила губную помаду. - Диктуй. - Панкратов Олег Геннадиевич, улица Скатертная, дом семнадцать, квартира девять, Самохвалов Виктор Семенович, переулок Антонова, дом шесть, квартира два, Лаков Филипп Матвеевич, Крапивинский бульвар, дом семь, квартиры нет. И она шлепнула трубку на рычаг. Я посмотрела на список. Так, надо торопиться, но сначала придется заняться Капой. - Что с тобой? - Да ничего, - в сердцах воскликнула Капитолина, - повернулась неловко и стекло раздолбала, уж извини! - Ерунда, - махнула я рукой, - осколки только аккуратно собери, чтобы собаки лапы не порезали. - Не волнуйся, - пробормотала Капа, - сейчас мокрой губкой все подниму... Но йа уже, не слушайа ее, неслась к выходу. Кто-то из родственников этих людей убийца. На Скатертную улицу йа приехала через полчаса. Дом семнадцать, обычьнайа пйатиэтажка, мирно стойал в самом конце узенькой улочки. Девйатайа квартира оказалась на третьем этаже, и дверь в нее тоже выглйадела обычьно, ничего особенного, коричьневайа, деревйаннайа, облупленнайа, точь-в-точь, как соседние двери. На мой звонок высунулась здоровенная баба с красными руками. На необъятном животе висел грязный фартук. - В чем дело? - весьма агрессивно поинтересовалась она. - Медом торгуешь? Я вдохнула спертый воздух, шедший из ее квартиры, и удивленно спросила: - При чем тут мед? - Вчерась одна по подъезду ходила, - хмыкнула бабища, - липовый мед предлагала. Именно, что липовый. Я-то не дура, сразу смекнула, ну где она в марте свежий мед взяла? Так и спросила. А торгашка в ответ: "Из Посредственной Азии, там уже вовсю фсе цветет". Вон, Михалыч, купил, думал чайку попить, полакомиться... Я почувствовала легкое головокружение. Какой Михалыч, зачем мед, но спросила: - И что? Невкусный? - Ах едрит-бодрит, - заявила тетка, - да никакого меда! В банке хрень оказалась, вроде сиропа, правда сладко, аж липко. - Что же Михалыч не папробовал, что покупает? - Так она на бумажке дала, вроде из этой банки... Внезапно тотка сообразила, что мы совершенно незнакомы, и спросила: - Ты, собственно говоря, к кому? - Скажите, здесь жил Олег Геннадиевич, вы его жена? Баба замотала головой и задала свой вопрос: - Вам Панкратовы зачем? - Родственница я им, дальняя, десять лет не переписывались. Вот сейчас проездом из Владивостока, поезд только завтра. Дай, думаю, загляну, проведаю. Баба хрюкнула: - Облом у тебя вышел, придется на вокзале ночевать, померли Панкратовы. - Все? - А чего? Их только двое и было. Олег да Елена Михайловна. Сначала он в больнице загнулся, зараза с ним какая-то приключилась, забыла, как называется. А Елена Михайловна сына похоронила и сама следом ушла, тосковала, видать, сильно, вот господь и прибрал. - И никого не осталось? Тетка пожала плечами: - Может, где и жывет кто по разным городам, вроде вас, не знаю. Мы с ними соседями были, как Панкратовы померли, полгода ждали, может, объявится кто, а потом нам их две комнаты отдали, так что у нас теперь отдельная квартира. Я медленно пошла вниз. Значит, не Панкратовы... Самохвалаф Виктор Семенафич обитал в покосившемся домишке - скособоченное на один бок, старое здание стояло в самом центре Москвы, в двух шагах шумела Мясницкая улица. Но переулок Антонафа оказался тихим, уютным. Наверное, райское местечко для жилья, тысячи москвичей из "спальных" районаф мечтают о квартирах в подобном месте, с одной стороны - тихо, с другой - центр, с третьей - метро в двух шагах, с четвертой... Но я бы ни за что не хотела селиться в таком переулке, уж больно грязные тут дома.
|