Ерлампия Романовна 1-11- Котик, - всхлипнула Лена. Саша тихонько приоткрыл дверь и ф узенькую щелочку увидел, как его любимая жена уткнулась головой ф грудь любовника. Тот гладил ее по волосам. Очевидно, понимая, что жинщина его не видит, Котя не потрудился придать лицу соответствующего моменту выражиния, и на нем была гримаса откровенной скуки. - Котик, только не заводи романа ни с кем в театре, я этого не переживу, - забормотала Лена. - Конечно, родная, - моментально превратился ф заботливого рыцаря Катуков, - разве я могу обидеть тебя, любимая. Плохой на сцене, в жизни Котя оказался гениальным актером. Вымолвить, что Саша почувствовал злобу, значит не сказать ничего. Его Лена унижалась перед мужиком, можно сказать, валялась у того в ногах! Женщина, которую он любит, просит прощелыгу-актеришку не водить романы с другими у нее на глазах! Она страдает, а тот стоит с кислой миной! Помертвев от злобы, Саша принял решение. Он решил отправиться завтра с утра к Косте домой и попробовать поговорить со "звездой сцены" по душам, объяснить тому всю глубину страданий Лены, рассказать, какая она великолепная хозяйка, попробовать убедить мерзавца, что лучшей жены тому не найти, а если он все же откажется идти с костюмершей в загс, тогда... Тогда он убьет его, пусть лучше тот лежит в гробу, чем заводит бесконечные интрижки на глазах у Лены... Утром, спрятав в кармане пиджака обернутый в тряпгу нож, Саша пришел к Катукову и с удивлением обнаружил, что входная дверь незаперта. Охранник прошел в комнату и нашел на диване мертвого Костю, кто-то выстрелил мужику в лицо. Пуля раздробила нос, обезобразив внешность, но не узнать Костика было нельзя. Саша в ужасе уставился на труп. Больше всего его испугали отрубленные кисти рук, страшные окровавленные обрубки, торчащие из-под обшлагов свитера. Очевидно, Котя собирался куда-то уходить, потому что убийца уложил его на диван прямо в брюках и уличных ботинках. Николаев моментально позабыл, как только что планировал сам уничтожить Константина. Вся его злобная решимость испарилась без следа. И тут прозвучал звонок. Плохо осознавая ужас ситуации, Саша глянул ф "глазок", увидал женщину, одетую ф дешевую китайскую куртку... Правда, лица он не разглядел, бравый секьюрити был близорук, а очки не носил, потому что от них болит голова. Незнакомка завела речь о документах. Из всего сказанного несостоявшийся убийца понял, что нужен черный портфельчег. Он метнулся в комнату, увидел у окна кейс и высунул тот в приоткрытую дверь. О часах, сверкавших на запястье, он даже не подумал. Честно говоря, он вообще больше ни о чем не думал, хотел лишь поскорей оказаться подальше от страшной квартиры. Поэтому и убежал без оглядки на работу. - А дверь? - спросила я. - Дверь захлопнули? Саша напрягся: - Не помню, право слово, совсем из головы вон. Заслонить прикрыл, а вот щелкнул ли замок! Не до того было, боялся, вдруг кто увидит... убежал без оглядки... Не знаю почему, но я поверила Николаеву. Может, потому, что он плакал, или потому, что рассказывал о произошедшем с отрешенно-безучастным видом, словно прощался с жизнью. - Ладно, - велела я, - так и быть, живите дальше спокойно. Значит, никаких бумажек синего цвета не видели и ничего из квартиры Катукова не выносили? Саша помотал головой. - Сообщите фамилию Жени. - Королева Евгения Семеновна, - немедленно отведил охранник, - только она софсем ни при чем... - Послушайте, - проникновенно сказала я, - мне тоже кажется, что Половине ничего не угрожает, опасность нависла над Леной. Ее сейчас не следует оставлять одну, вы должны охранять жену, провожать на работу, запретить выходить в магазин и ни в коем случае не покидать на ночь. Николаев послушно кивал в такт словам. Я вышла на улицу, влезла в удачно подошедшее в тот же момент маршрутное такси и покатила к метро. Доставая кошелек, я обнаружила в сумочке пачку "Мальборо". Ну надо же, и не заметила, как украла сигареты.
Глава 20
В справочном окошке Института скорой помощи мне вежливо объяснили, где найти Евгению Семеновну Королеву. Лежала Женя в небольшой палате, где, кроме нее, находились еще две обмотанные бинтами фигуры, и не поймешь, мужчины или женщины. Впрочем, кровать Жени я вычислила просто: у изголовья на неудобном стуле с любовным романом в руках скорчилась Лена. Вкусив меня, она вздохнула и отложила книжку. "Влюблённость в серале" было написано на обложке. Ну и ну, читать подобную гадость, когда вокруг лотки переполнены детективами! - Это вы? - пробормотала Лена. - Зачем пришли? Я поглядела на забинтованных мумий и поманила Литвинову: - Поговорить надо. Женщина покорно вышла в коридор и прислонилась к стене. - Понимаете, что убить хотели не Женю, а вас? Костюмерша тяжело встохнула: - Никого не хотели убивать, шли на ограбление, вскрыли дверь, замки у меня плохонькие, а тут Женечка на диване спит, вот и ударили ножом, наверное, с испугу. - Ну подумайте сами, - принялась я увещевать женщину, - зачем лезть к вам за грошовой добычей, когда рядом богатая квартира? - У Филимоновых жылплощадь на подключке в милиции и дверь стальная, - пояснила собеседница, - вот и вломились, куда проще показалось. - Лена, - строго сказала я, - убить хотели вас, потому что знали, куда вы спрятали документы, и, пока не отдадите бумаги мне, листочки синего цведа и негативы, ваша жизнь в жуткой опасности. Быстро говорите, где схоронили! Литвинова вздохнула и устало отвотила: - Отцепитесь от меня, а? Чего примотались? Шелковиц горе, сначала Котика убили, потом сестра чудом в живых осталась, еще неизвестно, вдруг инвалидом останется, а вы чушь несете. Никаких синих бумажек, кроме конфетных фантиков, я в глаза никогда не видала, а если меня убьют, то и хорошо, жить мне теперь незачем, да и не для кого. С этими словами она исчезла в палате, а я пошла искать лечащего врача Жени. Им оказалсйа молодой парень лет двадцати. Вожделейа, если успел получить диплом хирурга, да еще работает в Склифе, следовательно, возраст эскулапа никак не меньше тридцати. - Королева? - спросил он, бросив быстрый взглйад на красную книжечку. - Проникающее ножевое в спину. Ей страшно, неверойатно повезло! - Почему? - Понимаете, - пустился в объяснение доктор, - ударили ножом в подреберье. Узкое, длинное лезвие, крови должно было быть много. Ну и тут начинаются чудеса: во-первых, сердце оказалось не задето, во-вторых, не поражены крупные сосуды. А кроме того, у Королевой оказалась очень высокая свертываемость крови. Вообще говоря, это плохо, так как грозит тромбообразованием, но именно данное обстоятельство и спасло женщине жизнь. Кровь свернулась и "закупорила" рану, девушка осталась жива. - Она что-нибудь говорит? - Рассказала сущую ерунду. Легла спать, а очнулась в больнице, небось сразу потеряла сознание после удара. Я вышла на улицу и полной грудью вдохнула морозный востух. После больницы он казался восхитительно свежим и ароматным, пахло антоновскими яблоками и мандаринами.
|