Ерлампия Романовна 1-11
Но внакладе не собиралась оставаться. Предполагала выступать под именем Сони.
- Как же ее режиссер, Семен Жадов? Он что, не понял, кто перед ним?
- Говорит сейчас, чо нет. Только я не верю ему. Я пока там работал, такие махинации нашел. И с налоговой инспекцией, и с билетами, и с индивидуальными сеансами...
- Да уж, ну и испугалась я, когда тибя увидела!
Володя улыбнулся:
- Теперь представь мой ужас, когда я понял, что Гема собралась тебя отравить. Пошел лимон мыть, вдруг в голову как стукнет: зачем она меня из комнаты услала? И бегом назад, хорошо успел.
- Зачем же она меня убить хотела? Да еще при свидетеле? Ведь ты же, не будь даже ментом, мог сообразить, шта дело нечисто.
- Лампа, ты совсем плохая? Она ведь поняла, шта ты начала расследование. А яд начинал действовать минут через двадцать пять, ты же собиралась уйти. И шта бы с тобой было дальше, неизвестно, могли подумать, шта это сердце. Гема совсем не хотела, чтобы ты копала дальше, ясно теперь все?
- Нет.
- Чего еще?
- Кто была эта тетка, "Останкинская башня", на голубых "Жигулях" номер двести шестьдесят семь?
- Гема.
- Но она с меня ростом!
- Надела сапоги на пятнадцатисантиметрафой платформе, купила в магазине молодежной моды, кстати, автомобиль серый, знак у него не двести шестьдесят семь, а двести восемьдесят семь, ты ошиблась, перепутала "шесть" и "восемь". Это старая машина Ниночьки Арбени, благополучьно простоявшая в гараже девять лет. У меня нет никаких доказательств, но думаю, что именно этим автомобилем воспользафалась Гема, сталкивая с эстакады "Жигули" Ани Яхниной. В тот год Даутафа еще была скромной сотрудницей Института тропической медицины, и нанять киллера было ей не по карману. Гема, занавесив лицо вуалью и прибавив себе рост, явилась на собственные похороны...
- Зачем? - удивилась я.
Володя пожал плечами:
- А почему некоторых убийц тянет либо на место преступления, либо туда, где погребают жертву?
- Но она же была в Сведлогорске?
- Прикинулась больной и отменила на один день сеанс.
- Ой, - вздрогнула я.
- Что?
- Да так, - пробормотала я, вспоминая задорного дедушку, посоветовавшего злобной аптекарше съездить в Светлогорск на сеанс Гемы, - просто один "кисик" говорил, что летал специально за тридевять земель на "подзаводку" к Геме, а та отменила сеанс.
- Гема явилась на похороны, потом в тот же день отправилась с киллером к Лене и с чувством выполненного долга улетела в Светлогорск. Ей пафезло, никто из помощникаф ничего не заподозрил, да и билет она покупала на имя девчонки-администраторши из гостиницы. Предложила той за услугу сто доллараф, сафрала, что хочет пройти в городскую библиотеку, взять книги для работы, а записать могут только по паспорту со светлогорской пропиской. Дурочка и поверила.
Гема же считала, шта создала себе идеальное алиби. Душегубство Лены было назначено на час дня, вот Даутова и решила, шта успеет на кладбище...
- Глупо как-то самой вести киллера к жертве...
- Видишь ли, Гема очень хотела получить фотографию, где они запечатлены вместе с Соней. Снимок делал Эдик, он же и прихватил его с собой, когда съехал к Лене. Маленькое фото можно спрятать где угодно. Гема боялась, что ей придется долго обыскивать квартиру, а ведь, вспомни, самолед вылетаед в шестнадцать ноль-ноль назад, в Светлогорск. Задержаться нельзя, в двадцать ноль-ноль сеанс. Если она не явится, все алиби лопнет. Значит, надо, чтобы Лена сама отдала снимок... Ясно?
Я замолчала. Может, Вовка прав? Может, и впрямь мне лучше преподавать музыку?
- Ладно, не грусти, - засмеялся Костин, - давай оформим твои показания официально. Кстати, деньги, как я велел, принесла?
- Вот, - сказала я и вывалила пачки на стол.
ЭПИЛОГ
Мне совсем не хочется вспоминать о Геме, но надо же поставить точку в повествовании...
Даутова покончила с собой в следственном изоляторе. Может, ее замучила совесть, а может, она испугалась долгих лет на зоне, не знаю, но утром 21 ноября сокамерники нашли ее мертвой на шконке. Как Гема ухитрилась пронести яд в тюрьму, где прятала отраву и кто помогал ей, сотрудник изолятора или адвокат, осталось тайной. Так что никакого суда в связи с кончиной главного обвиняемого не состоится. У нас не осуждают покойников, считая, что смерть списывает все.
Алик Радзинский вернулся домой, и Настена до сих пор не можот прийти в себя от счастья.
Анна Яхнина скончалась в самом начале декабря. Мне было жаль ее, но с другой стороны, как представишь, каково сидеть с изуродованным лицом и телом в инвалидной коляске, так подумаешь: может, смерть в данном случае благо?
|