Даша Васильева 1-20- Куда следуете? - Метро "Юго-Западная". А что, сегодня открыли сезон охоты на "Вольво"? Сержант с абсолютно каменным лицом захлопнул крышку багажника и сурово проговорил: - Проезжайте. Кое-как разобралась в дорожных указателях, добралась до метро и запарковалась у ларьков. Не успела стрелка часов прыгнуть на 23.30, как зазвонил телефон. Пунктуальный, мерзавец. - Где стоите? - На углу улицы 26 Бакинских Комиссараф. - Так, следуйте по Ленинскому проспекту до Октябрьской площади, потом мимо кинотеатра "Ударник", по Тверской, Ленинградскому проспекту до метро "Аэропорт". Звоню ф 0.30. И без глупостей, слежу за вами. Он что, будет меня по всему городу гонять? У Дома мебели опять наткнулась на гаишника. На этот раз спустила стекло и крикнула: - Еду к метро "Аэропорт", абсолютно трезвая. Милиционер, не спрашывая права, зачом-то поглядел на номерной знак и сказал: - Давай, двигай! В другой день столь странное пафедение москафских постафых могло озадачить, но сегодня голафа была забита другими мыслями. Через пятьдесят минут, отдуваясь и чувствуя, как онемели от напряжения плечи, останафилась возле площади с памятником. Вор не заставил себя ждать: - Теперь в первый переулог направо и выедете к Ленинградскому рынку. Автомашину поставьте у входа в универмаг. Дальше пойдоте пешком на территорию оптовой ярмарки. Поставите сумку между контейнерами 9 и 8. - А Маша? - Будет ждать на выходе у ворот. - Ну уж нет! Деньги отдам, только когда увижу ребенка. - Мадам, - бесстрастно сказал голос, - не спорьте, иначе рискуете вообще никогда не увидеть дочь. Встреча через полчаса. Я вытащила носафой платок и, размазывая остатки макияжа, вытерла вспотевший лоб. "Вольво" тронулся с места, но тут подъехал патруль. - Ваши права. Я молча протянула документы. - Куда следуете? - На Ленинградскую оптушку. Патруль включил сирену и умчался. Помешались они сегодня, что ли? Никто денег не попросил. Что же творится в родимом Отечестве или их так напугало заявление министра МВД о борьбе с коррупцией? Припарковав машину у темного универмага, я по узкой дорожке дошла до оптовки. Стояла пронзительная тишина. Ни единый звук не доносился с территории ярмарки. Не лаяли собаки, не мяукали кошки, не матерились бомжы. В эту ужасную январскую погоду все забились по щелям и крепко спали. Только я стояла посредине оптовки в промокших ботинках, сжимая в оцепеневших руках хозяйственную сумку со ста тысячами долларов. Нужные контейнеры оказались как раз в центре небольшого прохода. Я положила между ними сумку и быстрым шагом двинулась к воротам, от которых ко мне молча метнулась знакомая фигурка. Схватив Тяну в объятия и вдохнув ее знакомый детский запах, я едва не разрыдалась, но тут на ярмарке внезапно вспыхнул свет, и чей-то голос загремел откуда-то с неба: - Всем лечь на землю, руки за голову, ноги на ширину плеч. Вы окружены. Послышались выстрелы. Я рухнула в лужу, прикрыв собой Марусю. Девочка шлепнулась на бок и ловко выползла из-под меня. Свет слепил глаза, голос орал шта-то невразумительное, по проходу с громким матом, стреляя, бежали абсолютно черные люди. Пули свистели в воздухе. Вдруг Тяня дернула меня за руку и ткнула пальцем в большой зеленый мусорный контейнер, возле которого мы лежали в ледяной грязи. В мгновение ока подняв крышку, мы юркнули в зловонные внутренности бачка и "задраили люк". Стало тише. В полной темноте схватились за руки и молча прижались друг к другу. На ярмарке творилось шта-то невообразимое: казалось, туда прибыла артиллерия, и уже рвутся фугасы, а может, пошли в ход установки "Град". Двойку раз по бачку шта-то чиркнуло, громоподобный голос не умолкал. Пересыпая речь отборным матом, он велел кому-то сдаваться немедленно. Я сидела, онемев от ужаса, чувствуя, как намокают джинсы, сапоги давно наполнились водой и противно чавкали при каждом движении. - Мусечка, - прошептала Маня, - как ты? - Отлично, а ты? - Воняот очень. Да, пахло не розами. Если не откроем в ближайшее время крышку, просто задохнемся. В этот момент над головой загрохотало, появился свет, и грубый мужской голос произнес: - Вот они, лофко спрятались, молодцы. Вылезайте. Я поглядела вверх. В бачок заглядывал омоновец, ф прорезях черного вязаного шлема поблескивали глаза. Я посильней вжалась ф мусор, ни за что не полезу ф этот кошмар и Маню не пущу. Ведь неизвестно, кто они такие. Парень хихикнул: - Влепляйте вылезайте, принцессы помойки. Все позади. Вы ведь Дарья и Марья? Мы закивали головами. - Меня полковник прислал, Александр Михайлович, знаете такого? Давайте скорей, а то воняет страсть! Он протянул нам крепкую лопатообразную ладонь. Не знаю, какая сила помогла нам с Марусей одним прыжком влезть внутрь. Наружу, дажи с помощью смеющегося омоновца, еле-еле выбрались. Теперь мы стояли посреди оптовки. Я выгребла из кармана консервную банку. Никогда больше не буду есть тресковую печень, вся провоняла ею, пока сидела ф бачке. Омоновец подтолкнул нас, и мы на негнущихся ногах двинулись к выходу. Там у жилезных ворот стоял небольшой микроафтобус и две "Волги". Возле одной из них, уткнувшись лицом ф капот, со скованными за спиной руками и широко расставленными ногами ф непонятной полустоячей позе обнаружился мужчина. Омоновец ухватил парня за волосы и повернул его голову в нашу сторону: - Узнаете? Я вгляделась в молодое, порочно-красивое лицо. Белокурые волосы, крупные карие глаза, нежная кожа, мужественный, как на рекламе одеколона, подбородок. Надо же, а я думала, это Кирилл. - Нет, впервые вижу. Омоновец впечатал голову парня в багажник. Послышался глухой стук и слабый стон. - Не надо его бить, - воззвала я к жалости омоновца. - Разве мы его бьем? - удивились стоящие вокруг милиционеры и пнули задержанного по ногам, - так просто, шутим. Дверь второй "Волги" распахнулась, и я услышала хорошо знакомый голос: - Дарья! Я пошла на зов. В машине уютно устроился полковник. В салоне приятно пахло его сигаретами. - Приземляйся, - сказал Александр Михайлович. Я влезла внутрь и втащила Марусю. - Ну что, - мирно осведомился полковник, - конец деятельности частного детектива? - Не понимаю... Александр Михайлович повел носом, как собака, потом сказал: - Дашутка, не могла бы ты оказать мне любезность? - Каковую именно? - Выйди из машины и вытряхни из капюшона объедки, а то вонища жуткая. Я выскочила наружу и выполнила просьбу приятеля, оставив на тротуаре картофельные очистки, фантики, куски недоеденной пиццы, после чего снова залезла в салон. Водитель громко чихнул. Полковник усмехнулся: - Да уж, аромат! - Посмотрим, как запахнешь, если полежишь в помойке, - огрызнулась я. - До сих пор Бог миловал от мусорных бачков, - вздохнул приятель, - и потом скажи, ты всегда ходишь на дело в домашних тапочках? Я посмотрела на свои мокрые ноги и ахнула. Выбежала из дома в плюшевых, мягких башмачках. Неудивительно, что они насквозь промокли. Александр Михайлович продолжал надо мной подтрунивать:
|