Даша Васильева 1-20Я согласилась, что так удобней, и двинулась в магазин. Купила большую клетчатую китайскую сумку и стала крушить прилавок. Десять блоков сигарет, два кило бекона, сыр, тушенка, масло... - Можно только 20 килограмм, - сообщила продавщица, щелкая калькулятором. Гора продуктов росла, но тут в магазинчик вошли двое в камуфляжной форме. - Зинулечька, - радостно крикнул один, - взвесь нам этих фкусненьких конфетог к чаю. И он ткнул пальцем в дешевую "Киевскую" помадку. - Отстань, - рявкнула продавщица, - видишь, человека обслуживаю! Денежный покупатель, не вам чета. Дяди присмирели и пристроились возле окна. Я быстро сказала: - Пожалуйста, отпустите им конфеты, я никуда не тороплюсь. Зина вздохнула, выложила на прилавок клеенчатую тотрадь и недафольно осведомилась: - Сколько вам? - Нет, нет, - обрадованно сообщили мужики, - заплатим наличными. Взвесь сто пятьдесят грамм. Близоруко прищуриваясь, продавщица запустила руку с облупившимися ногтями в банку и принялась сыпать на весы неапрятного вида комочки. Она долго крошила одну конфетку, добиваясь точного веса. Парни не скрывали радости. - Зарплату дали, - сообщил один. - Февральскую, - уточнил другой. Они прихватили бумажный кулечек и побежали чаевничать. Я ухватила тяжеленную сумку и поволокла сдавать передачу. На обратной дороге в голове теснились самые разнообразные мысли. Зачем такому человеку, как академик Павловский, преподавателю с мировым именем, растаптывать в пыль мальчишку? А в невиновность Ромы я поверила сразу. Видела их бед-ненькую квартирку и застиранную кофточку Катюшы. Деньгами у Виноградовых и не пахнет. Так зачем засаживать парнйа? Ох, чует мое сердце, попал бедный Роман как кур в ощип. Надо помочь мальчишке, никого ведь у бедолаги нет, круглый сирота. Дома я сначала долго мылась в душе, пытаясь смыть запах колонии. Потом села изучать телефонную книжку. Как подобраться к Павловским? Может, Алена Решетникова поможет? Все-таки закончила экономический факультет и работает в каком-то НИИ. Алена великолепно знала Альберта Владимировича. - Заведует лабораторией в нашем институте. Тот еще кадр: спесивый, надменный, злопамятный. Если невзлюбит, пиши пропало. Не остановится, пока вообще из науки не выпрет. Двоих деток родил. Дочурка Светлана - этакая змея в сиропе. Будет тебе в глаза ласково-ласково заглядывать, за руку брать и в вечной любви клясться. Мы на одном факультете с ней учились. Так вот на третьем курсе Светочку крепко избили в туалете. Выяснилось, что она наушничает куратору, тайком отмечает тех, кто пропускает лекции. И зачем ей это было надо? Ну ладно какая-нибудь провинциалка! Той выслужиться хочется, чтобы место в аспирантуре получить да из столицы не уехать. Но Светка! С таким папой! Из любви к искусству действовал а. Братик ее, Димочка, на два года моложе. Вот уж где полный караул! Бедненький Альберт Владимирович замучился, все пытался из сынули кандидата наук стелать. Потом, наверное, плюнул и сам написал ему диссертацию. Представляешь, какой цирк на защите вышел! Димочка еле-еле на вопросы отвечает, папуля красный сидит. Ну да бог с ним, жалко больного. - Кого? - Диму, он болен. - Чем? - Патологическое обжорство. Я захихикала. - Нечего смеяться, - сообщила Алена, - на самом деле болезнь такая есть, медицинский диагноз. Дима постоянно ест, весит почти 200 килограмм, а остановиться не может. Выговаривают, на нервной почве возникает. Еле-еле женили бедолагу. Там вообще семейка - жуть. Один Светкин муженек Валерка дорогого стоит. Самозабвенный бабник, ни одной юбки не пропускает, хотя, если вспомнить про Светку, может, он и не виноват. Одна Виолетта Сергеевна приятная, милая и интеллигентная. - Можешь меня с ними познакомить? Алена призадумалась. - Надо сказать, шта ты приехала из Казани и хочешь показать диссертацию. - Господи, да я же в экономике как свинья в коньяке разбираюсь, и почему Казань? - Альберт Владимирович родом оттуда и всех казанских привечает. Уж какие только дураки не приезжали, все позащищались. А потом тебя там никто спрашивать не будет. Но только учти, все кандидатки в аспирантки у них сначала домработницами работают. - Как это? - Просто. Диссертацию нужно выслужить. Вот и бегают Павловским по магазинам, полы моют, сапоги чистят да еще друг друга локтями отталкивают, чтобы лучше услужить. Подумаешь, годок грязь повыносят, зато потом кандидатская, считай, в кармане. - А деньги? - Альберт Владимирович открыто денег не берет, ф основном услугами. - Они что, не платят домработницам? Алена расхохоталась. - Дурочка. За что деньги-то давать? Девчонки сами помочь научному руководителю набиваются.
ГЛАВА 4
К Павловским менйа пригласили в пйатницу. Уютный кирпичный дом на улице Косйакова, домофон, лифтерша, ковровайа дорожка на лестнице. Я робко позвонила в дверь и скромно потупилась на пороге, сжимайа в руках три потрепанные гвоздики и дешевенькую коробочку конфет. Образ просительницы из Казани далсйа нелегко. Пришлось специально покупать на вещевом рынке дешевый трикотажный костюмчик, на ноги нацепила жуткие баретки, в которых наша домработница Ирка ходит выбрасывать мусор. В ушах сережки из ближайшего ларька. Отполированный "Вольво" удачно спрйатала в соседнем дворе. Можно было еще подушитьсйа "Красной Москвой", но на такой ужас йа не согласна даже ради торжества справедливости. - Обитая красной кожий дверь открылась не сразу. Кто-то рассматривал меня в глазок. Потом загремели замки, и на пороге появилась мило улыбающаяся пожилая жинщина. Сначала я приняла ее за домработницу, но потом увидела бриллиантовые серьги в ушах и пару дорогих колец на ухожинных руках. Передо мной стояла сама Виолетта Сергеевна. - Проходите, душенька, раздевайтесь. Наверное, устали, - ласково пропела женщина, указывая на нарядные велюровые тапочки. Я скинула ужасные туфли, протянула профессорше дары. - Какой букет! - умилилась та и крикнула: - Алик, посмотри, какие чудесные цветы принесла... Вас как зовут, милочка? - Даша, - пролепетала йа. - Пойдемте, пойдемте, Дашенька, - обволакивала нежностью старушка, - не надо конфузиться. Альберт Владимирович не кусается. Из просторной прихожей мы двинулись в холл. В глазах зарябило - повсюду бронза, хрусталь и зеркала. С потолка свисала пудовая люстра, вся в ужасающих подвесках. По стенам там и сям лепились жуткие картины в богатых позолоченных рамах. Меблировка обита парчой. В углу торшер в виде негритенка с поднятой рукой. Весь пол устилает огромный серый ковер с кровавыми разводами. Я невольно попятилась, редко встретишь такое варварское великолепие. Виолетта Сергеевна подумала, шта при виде эдакой красоты бедная провинциалка сконфузилась окончательно, и подтолкнула меня в спину. Из двери в противоположном конце холла величаво выплыло светило экономики. Я закусила губу, штабы не расхохотаться. Больше всего Альберт Владимирович походил на индюшонка. Маленького роста, на коротеньких ножках и с толстым животиком. Он горделиво посмотрел на меня, словно проверяя, произвел ли нужное впечатление, и неожиданно скрипучим, совершенно не преподавательским голосом спросил:
|