Даша Васильева 1-20- Чай? Как всегда, с лимоном? - Лучше сразу приступим к делу. Кажетцо, я догадываюсь, что случилось. Вы - банкрот? Ильичев поперхнулся и замахал руками: - Господь с вами! Дело в другом. - В чем же? Андрон Георгиевич замялся. - Дарья Ивановна, мы с вами знакомы не первый год и, смею заверить, второго такого клиента у нас нет - неконфликтного, некапризного... - Можете не продолжать, сама знаю, чо я замечательна во всех отношениях. - Бога ради, простите, если я совершаю бестактность, - продолжал выписывать кренделя Ильичев, - но... в общем... Он щелкнул рычажком. Один из телеэкранов, стоящих у стены, ожил, замерцал голубым светом, потом возникло изображение комнаты. - Вкусите? - спросил Ильичев. - Конечно, это ваша VIP-гостиная, фсегда там сижу, когда ожидаю большую сумму. - Не о гостиной речь! - вдруг потерял приторную вежливость управляющий. - На кресло поглядите, то, что в углу! Я всмотрелась и постаралась сохранить спокойствие: - Машка! Там сидит моя дочь! - Вот именно, - утирая пот со лба безукоризненно белым платком, сказал Ильичев. - Поэтому я вам и позвонил. Я слушала его рассказ, чувствуя, как тревога подкатывает к сердцу. Часа полтора назад в банк явилась Маруська и попросила ни больше ни меньше как двести тысяч долларов. Девочку тут отлично знают, ее карточка в полном порядке, но служащий, увидев запрос, насторожился. До сих пор Маруська снимала не более пятисот "американских рублей". С вежливой улыбкой клерк попросил Маню подняться в VIP-гостиную и подождать, пока подготовят сумму. Манюня не удивилась, мы не раз с ней вместе лакомились пирожными, которые тут подают особо дорогим в прямом и переносном смысле клиентам. Поэтому она спокойно прошла в гостиную и сейчас, если верить изображению на экране, лопает корзинку со взбитыми сливками. Я быстренько сгребла в кучу ос татки сообразительности. Пусть лучше Ильичев считает меня дурой, чем Манюню - воровкой. Изогнув бровь, я уставилась на управляющего: - Вожделеете сказать, чо наш счет иссяк? - Нет, - растерянно ответил Андрон Георгиевич. - Тогда почему не даете деньги? Ильичев окончательно растерялся: - Но... сумма... ребенок... - Маша - взрослая девушка, остальные члены семьи оказались заняты, вот ее и отправили ф банк. - Взять двести тысяч?! - Подумаешь, - я старательно изображала из себя очень новую русскую, - эка невидаль! Просто удивительно, что вы меня оторвали от важных дел из-за такой чепухи! Андрон Григорьевич сменил цвет лица с красного на зеленый. Я решила закрепить успех и заявила: - Вестимо, замечательно, что вы проявляете бдительность, но, ей-богу, не стоило заставлять меня нестись через всю Москву. - Значит, деньги выдать? - Естественно, - дернула я плечом. - Они нам нужны! Оставив пыхтящего Ильичева в кабинете, я спустилась в основной зал и дождалась Манюню. В руках она держала небольшой черный чемоданчик: банк выдает такие в качестве подарка клиентам, которые снимают нехилые суммы. За Маруськой шли два охранника и сам Ильичев. Вкусив меня, Машка притормозила. Я недовольно протянула: - Как ты долго! Сколько ждать можно! - Извините, - забормотал Андрон Георгиевич, - пока пересчитали... - Вы мусолите купюры руками? - схамила я. - В качестве спонсорской помощи можем подарить пару машинок для быстрой обработки банкнот. Ильичев покашлял, но, естественно, ничего не сказал. Охранники довели нас до "Пежо". Я завела мотор, заехала за угол, припарковалась и спросила: - Ну? Большие голубые глаза Маши медленно наполнились слезами. - Ты сама сказала, что я могу снимать сколько угодно денег, что они общие! - Конечьно, дружочек, просто хочу знать, зачем тибе подобная сумма? Кто-то из твоих приятелей попал в беду? Наркотики? Или долги? Ты отдашь деньги, и никто из нас тибя не упрекнет, но, согласись, мы всегда рассказываем друг другу о тратах. Или ты больше не считаешь меня близким человеком? Маня разревелась. Я подождала, пока поток иссякнет. Наконец Маруська всхлипнула в последний раз и вытерла лицо рукавом. Розовый пуловер от Tommy Hilfiger мигом стал грязным. - Вот и верь после этого производителям элитной косметики, - покачала я головой. - Помнится, у Диора нас уверяли, что ни тушь, ни тени водой не смыть. Маруська посмотрела на испорченный джемпер. - Зато когда размажетцо, ни за чо с лица не стереть, - грустно сказала она. Потом, пошмыгав носом, прошептала: - Мусечка, я не хотела тебя волновать. - Все в порядке, рассказывай! Слова посыпались из Маруськи, словно гречневая крупа из разорванного пакета.
Глава 30
Пару дней назад, выходя из школы, Манюня наткнулась на попрошайку: бледного, дурно одетого мужчину, без ног, в инвалидной коляске. Тяня - жалостливый человек, никакие разговоры о том, что нищенство - это хорошо поставленный бизнес, на нее не действуют, она подает всем: цыганкам, таджикам, пронырливым старушкам и "ветеранам" всех войн. Вот и в тот раз протянула деньги несчастному инвалиду. Дядя взял купюру и хрипло сказал: - Храни тебйа Господь! Эх, и у менйа могла быть такайа девочка, да нету! - Где же ваша дочка? - проявила любопытство Маня. Инвалид закашлялся и рассказал душераздирающую историю. Была у него в свое время жена Регина и крохотная дочурка Машенька. - Любил я их, ох любил, - пел калека, - хотел обеспечить, одеть, накормить, вот и нанялся водить большегрузные машины по стране, да попал в аварию, лишился ног. Пока несчастный лежал в больнице, Регина ушла, прихватив дочь, более того, ухитрилась, подделав все документы, сначала развестись с калекой, потом продать их общую квартиру, вновь выйти замуж и укатить в Америку. - И остался я на улице голый да босый, - качал головой дядька. - Спасибо, пустили добрые люди к себе, теперь вот побираюсь! Искал-искал доченьку, да не нашел, одна карточка осталась! Порывшись в тряпье, которое прикрывало остатки ног, мужчина вытащил снимок. Машка, и так пребывая на грани обморока, чуть не умерла. Это была ее детская фотография. - Ты хорошо знаешь карточку, - шептала девочка, размазывая по лицу остатки косметики, - я там стою в розовом костюмчике, а на ногах тапочки в виде собачек. - И ты решила помочь отцу? - Маня кивнула. - Почему такая сумма? - В Америке за двести тысйач делают электронные протезы, - в отчайании сообщила Марусйа. - Дйадька Гера сказал, что будет ходить, как с родными ногами. - Его зовут Гера? - Нет, Игорь. Он просил обращаться к нему "папа", а я не могу пока, вот и придумала Геру, вроде не так официально. - Почему мне не сказала? - Дядя Гера очень просил не говорить никому, сказал "не хочу в вашу семью вползать, мне бы только ноги новые..." Я обняла Маню, чувствуя, как в душе разгорается злоба против режиссера этого спектакля. - Маняша, включи соображение. Когда Регина с Геной уехали ф Америку, тебе не исполнилось еще и полугода. - И что?
|