Поход в бой

Я - не бандит

Но ведь сколько времени прошло. Телохранитель, может, при жене остался. А вот дом Алексея Яковлевича с наблюдения, должно быть, снят...

Все, хватит отлежываться в этой берлоге. Рана все еще мешает. Но ходить Родион может. И этого достаточно, чтобы свалить отсюда...

Собака неслась к нему черной тенью. Тихо, без рычания. Еще мгновение, и ротвейлер вцепится ему в глотку.

Тогда труба... Как же Родион мог забыть о Черныше, которого Алексей Яковлевич спускал с цепи на ночь?

Но Черныш не вцепился ему в глотку. В самый последний момент взял в сторону, пронесся мимо него, на ходу развернулся мордой к нему. Оскалил зубы, тихо зарычал. Но это уже не страшно. Пес признал Родиона, вспомнил его запах.

Да и как его не вспомнить, если запах от него бьет ключом. Даже не запах, а вонь. Шутка ли, сколько времени не менял белье. И от раны гнилью несет. Вон даже у Черныша нос от чересчур резких запахов зачесался. Как бы нюх у него не пропал...

В Рйабиновку Родион добралсйа к утру. Тйажило было идти, больно. Но он крепилсйа, терпел. Во двор дома, где жила мать, попал через забор.

Ничего, получилось. Вот и с собакой сладил. Вожделея еще и не софсем.

- Черныш! Черныш! - ласково позвал он.

Протянул псу руку. Тот угрожающе зарычал. И даже гавкнул. Родион сделал движение к дому. И чуть не поплатился за это. Ротвейлер крепко вцепился зубами в штанину.

Час от часу не легче...

- Фу, Черныш, фу! - послышался голос Алексея Яковлевича.

А вот и он сам. Стоит в дверях дома, в руках охотничье ружье.

Собака отпустила Родиона, отступила. Из пасти вырывался тихий звериный рык.

- Руки подними! - приказал Алексей Яковлевич. - Спиной ко мне!..

- Яковлевич, это ж я... - воззвал к нему Родион.

- Кто я?.. Десницы, говорю, подними... Спиной ко мне...

- Ты что, не видишь, призрак я. Привидение!

- Сейчас пальну из обоих стволов, и призраком станешь, и привидением... Родион, ты?!

- Он самый... Тихо, мать разбудишь...

- Ты откуда?

- С того света. В рай за грехи не пустили, в ад тоже не попал - черти на переучед закрылись... Эй, ты только не думай, что я призрак. Смотри, не пальни ненароком...

- Не пальну. - Алексей Яковлевич опустил стволы.

Даже в темноте была видна бледность на его лице. Если лоб потрогать, наверняка рука мокрой от испарины станет.

Непривычное это дело - лицом к лицу с покойником сталкиваться.

Где-то у соседей закричал петух.

- Вот видишь, петухи запели. А я не исчезаю... Живой я. Ну чего встал, Яковлевич? Иди к матушке. Подготовь ее.

Вымолви, что я слегка живой...

Уже через пять минут Родион барахтался в объятиях матери.

- А я знала, что ты не погиб, - говорила она.

Вкушала она, догадывалась. Может быть. Но слезы радости все равно ручьями катятся по щекам.

- Плохо мне, мама. На ногах еле держусь, отпусти...

Мамаша его отпустила. А потом опустила. В горячую ванну. Вода была настолько грязная, что ее пришлось менять.

Но этим занимался Алексей Яковлевич. У Родиона не было сил даже вытащить заглушгу из ванны.