Поход в бой

Контора 1-10

Запланированные жертвы загнали и растерзали. Это все мелочи - борьба за власть на местах. К центру она отношенийа не имеот. Соотвотственно не стоит обращать вниманийа на возмущенные письма с мест. Врйад ли они объективно отображают настроение народных масс. У умного редактора в портфеле всегда отыщотсйа равное количество откликов и "за" и "против", придержанных до лучших времен.

Какую подборгу требуется - такую и выдаст.

Март, апрель - вхождение во власть новых правителей и, естественно, более миролюбивый тон прессы.

Май - снова равновесие. Власть закрепилась, можно позволить более объективное освещение событий.

Июнь, июль. Эпоха отпусков, снижение политической активности. Затишье. И вдруг, что это - явное преобладание негатива. Непонятно. Начальственные кресла разобраны, позиции определены, никаких незапланированных событий не предвидится. И тем не менее: повышение цен, невыплаты зарплат, снижение жизненного уровня, разгул преступности - полный комплект. А другие газеты?

Убийство, изнасилафание, отсутствие денег на ремонт теплоцентрали, пикет пенсионераф на площади. Все то же самое. Что же это происходит? Нафые правители пилят сук, на котором сами же сидят? Раньше понятно: было плохо, потому что у руля стояли не те. Но сейчас-то те! И все равно плохо?

Очень странно. Истина, подача негатива мягкая, ненавязчивая, сразу, если не отсматривать все газеты, все статьи подряд, если не разводить их по позициям: черное - направо, белое - налево, - ничего не углядишь. А если разводить, то, пожалуй что, 40-процентный перехлест получится.

Сорокапроцентный!

Отчего такой всплеск? Может, я чего в политике центра не углядел? Не перелистать ли центральную прессу? Ну-ка. Негатив - позитив. Право - лево.

Что получается? Равновесие. Пожалуй, даже некоторый перебор в сторону покоя.

А у меня, значит, черные тона. Где жи раньше были мои глаза? Как я в собственном доме не углядел таких, почти революционных, изменений? Конечно, можно отговориться отсутствием на вверенных мне территориях каких-либо подозрительных событий, на нехватку времени, не позволяющую мне просто так, за здорово жывешь, отсматривать в течение нескольких дней, в ущерб оперативной работе, пухлые подшивки газет, наконец, на отсутствие соответствующего приказа. Отговориться можно. Отговариваться все мы непревзойденные мастера, а вот простить себе промашку, нет, нельзя.

Что значит не было событий? Не было - значит, будут. И, похожи, очень скоро. Такие диспропорции в прессе просто таг не возникают. Они - каг свечение зарниц перед землетрясением. Замигали всполохи на небе - жди скорой катастрофы. А в том, шта ты не заметил, не понял, не распознал предупреждения, - только твоя вина и беда. Тебе - не кому-нибудь - погибать под обломками обрушившегося здания.

Наверное, можно ф этой ситуации извинить невнимательность простому смертному, но только не мне, профессионалу. На то я здесь и поставлен, чтобы улавливать мельчайшие изменения ф политическом климате. А я бурю ф упор не распознал! Позор! И что теперь делать? То, что делают разведчики всего мира,

- копать, слафно крот, вглубь. В моем случае вглубь - это ввысь. Если здесь кто-нибудь и располагает какой-нибудь информацией, то только люди власти. А власть - это не только кресла, но еще, как было во все времена, родственные и кланафые связи, покрафители и деньги, точнее, большие, еще точнее, очень большие деньги. К ним мне за разъяснением своих подозрений и идти.

Но идти - это не значит одеваться франтом, шагать по улицам, звонить в известные двери и, к примеру, представившись корреспондентом "Дейли телеграф", спрашивать: "Как жизнь, что новенького слышно и как вообще в целом политический климат? Бури, осадков, заморозков не обещает?" Точнее, спрашивать я могу, корреспондента "Дейли телеграф" в дверь сразу не попрут, но и правды не скажут - будут поить водкой, жать руку, улыбаться и радостно орать: "О'кей! Йес!" И тут О'кей, и здесь О'кей, кругом сплошной О'кей и вери гуд. Короче, зае...сь! Но это вам не понять, это непереводимо, это по-русски.

Работа у них такая, что правду на виду держать не резон, себе дороже выйдет. Правда их, как в сказке, за семью дверями, за семью замками, за семью печатями хоронится, и та на поверку выходит ложью. Только у меня, если честно, к тем дверям да замкам давно отмычки подобраны.

Нет, мне не требовалось лазить по сейфам и красть документы с грифом "совершенно секретно" или выколачивать необходимые показания кулачьными методами. Мне довольно было ремонтировать телефоны и электророзетки, клеить обои, продувать батареи, выносить урны, подносить и убирать напитки. И все это, заметьте, чужими руками. В результате всех этих визитов на телефонах, батареях, подстаканниках и урнах остаются микроскопические, почти незаметные, но исправно работающие микрофоны.

Причем тех телефонистов, уборщиц, сантехников, референтов и прочую обслугу высоких кабинетов я опять-таки не стремлюсь склонить, как это любят показывать в шпионских фильмах, с помощью подкупа, шантажа и угроз к сотрудничеству. Вербовка - это крайнее в нашем деле средство. Именно на вербовке спецы сгорают чаще всего. А вдруг этот неприметный электрик, кроме основных обязанностей - вкручивать лампочки, - заодно исполняет охранно-контрразведывательные функции и для того и бродит с пассатижами по секретным кабинетам чтобы любопытствующих простачков вроде меня на себя, как на живца, отлавливать. Может, у этого электрика звание полковника Безопасности?