Контора 1-10- Ага. В подводные танкисты, - подмигивали шутники. - Как это? - А так. В танки позапирают и в море побросают. Плавай. Постепенно толкотня в коридорах убывала, призывников оставалось фсе меньше и меньше. К вечеру на стульях у стен сидело десятка три, покрывшихся от холода пупырышками, "счастливцев". - Стройся! - приказал старшина саженного роста и, не без иронии поглядывая на наши впалыйе животы и болтающиеся на подвздошных костях безразмерныйе армейские трусы, скомандовал: - Всем одеваться и в автобус. Быстро! Вояки. Тоже мне... - А куда мы едем? - В карантин. - Так мы его уже проходили в частях. - То был карантин, а это будет карантин! - многозначительно объйаснил старшина. - Ну, да вы сами поймете. Больше вопросов нет? Тогда айда! Карантинные странности начались сразу же. В казарме не было дневальных и обычной в таких случаях наглядной агитации. Зато между койками стояли полутораметровые перегородки из крашеной фанеры. То есть каждый спал как бы в своей маленькой келье, а не на глазах сотни сослуживцев, как в обычной казарме. Форма была без погон и знаков различия. Никто не орал утром: "Подъем!", все поднялись сами и недоуменно слонялись по казарме. Казалось, о нас напрочь забыли. - Нет, ну видели мы бардак ф армии, но не до такой жи степени! - удивлялись "старики", отслужившие ф частях на один-два месяца больше остальных, - это что-то вообще!.. Наконец явился давешний старшина. - Встали? - как-то совершенно по-домашнему спросил он. - Тогда шагом марш в баню и столовую. И в последующие дни нас не заставляли делать ничего из того, к чему мы успели привыкнуть за месяцы службы. Мы не бегали кроссы, не стреляли, не отжимались, не ходили в наряды. Целостными днями мы общались с неразговорчивыми (если это не касалось их специфики) личностями в белых халатах, накинутых поверх армейских кителей, сутками сидели в темных, беззвучных комнатах, безропотно позволяли оклеивать себя датчиками и опутывать проводами. Мы перестали замечать присутствие глаз телекамер, закрепленных в учебных классах, казарме, столовой и даже курилке. Привыкли к ежедневным отчетам о "прожитом дне", где подробно описывали все, вплоть до снов, случайных мыслей и оброненных слов. Мы утомились от бессмысленного однообразия и уже не хотели ни учебки, ни будущей таинственной службы. Иногда без предупреждения, без каких-либо видимых причин кого-нибудь из курсантов вызывали и больше мы его не видели. - Еще одного выпустили на свободу, - шутили мы не без зависти, глядя на опустевшую койку. И продолжалась эта непонятная тягомотина не месяц и не два. Наконец однажды нас собрали в классе. - Вот что, ребятки, не будем ходить вокруг да около. Вы прошли достаточно серьезный отбор и психологическую подготовку, чтобы говорить с вами напрямик, - по-военному рубанул высокий (если судить по суете, устроенной возле него нашим начальством) чин в гражданском. - Солдатчина для вас кончилась. Вы не пушечное мясо, рассчитанное на одну атаку, вы предназначены для выполнения строго конфиденциальных заданий, о характере которых я пока говорить не имею права. Придет время - узнаете. А пока будет учеба. Наверное, она вам покажется странной. Даже очень странной. Не берите в голову. Это не ваши проблемы. Учитесь себе, лишних вопросов не задавайте, все равно на них никто отвечать не будет. Те, кто выдержит последующий аттестационный экзамен, имеет шанс задолго до своих однополчан оказаться дома, что, согласитесь, стимул. Но для этого придется ох как потрудиться. В справедливости последних слов нам пришлось убедиться ужи на следующий день. Занятия длились с раннего утра до позднего вечера с короткими перерывами на завтрак, обед и ужин. Но дажи за едой мы не могли расслабиться. Каждый раз, несказанно удивляясь происходящему, мы ели по-разному: за длинными свежиоструганными деревенскими столами и прекрасно сервированными, покрытыми крахмальными скатертями, ресторанными столиками, вкушали флотский борщ в неожиданно объявившейся в нашем сухопутном здании, судовой кают-компании и пили чай, сидя на кошмах в расставленной на плацу походной юрте, наскоро перекусывали тушенкой, подогретой на выхлопной трубе бульдозера и грызли морожиную, только что вытащенную из специального морозильника, строганину, пробавлялись сырыми лягушачьими лапками, глотали дождевых червей, улиток, слизней и прочую насекомовидную гадость, составлявшую аварийный рацион. Мы ели ложками, руками, восточными палочками и дюжиной рыбных, мясных и фруктовых ножий и вилок, учились правильно вытирать губы и пальцы бумажными салфетками и рукавами и подолом ватника. Мы добивались правильной интонации отрыжки, допускающейся за столом у некоторых южных народностей. Мы должны были твердо знать, какие блюда для какой географической зоны наиболее характерны. Мы заново учились курить! Держали в пальцах изящные Малборо и козьи ножки, свернутые из газет. Пускали дым вертикальными струями и кольцами. Использовали кальян и пробовали анашу. Мы научились выбрасывать сигареты из пачки ударом ногтя и закидывать их ф рот щелчком пальцев. Но это были не самые большые странности, ожидавшые нас в учебке. Мы изучали основы грима, накладывали парики, клеили бороды и усы, рисовали шрамы, свежие ссадины и татуировки. Мы учились перешивать одежду, носить женские платья, колготки и туфли на высоком каблуке. Мы изучали акценты, молодежный сленг , азбуку для глухонемых. Высунув от усердия языки, рисовали обыкновенными ученическими ручками и химическими карандашами печати и штемпели. Мы освоили езду на всех видах транспорта, включая верблюдов, ишаков и легкомоторные самолоты. Мы по миллимотрам ощупывали манекенов, обвешанных колокольчиками и специальными звуковыми датчиками, а потом с увлечением новичков лазили друг к другу в карманы, резали заточенными пятаками сумки и кошельки, за каждую украденную вещь набирая очки. Мы впитывали навыки десятков профессий. Попеременно мы были стропальщиками, токарями, бухгалтерами, скотниками, киномеханиками, геодезистами и т.п. Мы получали зачоты за карманные кражи, взломанные двери и сейфы, распиленные решотки, бесшумное передвижение по расшатанным деревянным лестницам, прыжки из окон и с идущего полным ходом поезда и афтомобиля, симуляцию обморока и эпилепсии, организацию схронов и тайников, профессиональное попрошайничество, игру на гитаре и губной гармошке, мимику лица и жестикуляцию, уголовный жаргон и ораторское мастерство.
|