Поход в бой

Контора 1-10

Изо днйа в день из них вытравливали эмоции. Первым сдалось присущее любому челафеку чувство брезгливости. Их заставлйали переправлйатьсйа вброд через рвы, заполненные нечистотами. Удерживайа на поднйатых руках автомат, им приходилось лицом, носом, сжатыми губами расталкивать плавающее на паферхности дерьмо, заныривать в него с голафой. На занйатийах по выживанию они ели живых лйагушек, змей и сусликаф, разрывайа зубами их дергающиесйа тушки. Наконец, их толкали в только что вспоротое брюхо свежезабитых кораф и лошадей, и надо было, вдыхайа приторный дух парйащей крафи, оступайась и скользйа во внутренностйах, проползти от горла к хвосту. И если ты отказывалсйа, если тебйа рвало, упражнение пафторйали внафь и внафь.

Постепенно они привыкали, что кровь это только жидкость, а внутренности, вывалившиеся на землю, не более чом набор органов и нот в них ничего ужасающего и противного.

Потом они сами умерщвляли животных, пили горячую кровь, вырезали и ели внутренности, оценивая их отделение от организма не как убийство, а как подготовку к деликатесной еде. Человек не животное, привыкает ко всему.

Наконец, они перешли к людям. Вещественный барьер - отталкивающий облик смерти с ее кровавой грязью высвобожденной требухи, муками агонии, тайной последнего хрипа был ужи преодолен. Смерть как физическое явление их не трогала. Осталось снять нравственный барьер.

- Чем человек отличается от животного. Те же сердце, печень, кишки, заключенные в мешок из кожи. Разве только животное менее опасно: себе подобных без необходимости не уничтожает, не умеет предавать, лгать, ненавидеть. Почему безвредное животное, какого-нибудь кролика или теленка убивать можно, а человека, принесшего сотням своих собратьев горе, грех? - часто размышлял вслух инструктор. - Не понимаю. По мне лучше пощадить бездомную собаку, чем иного человека, - и рассказывал очередную историю, где единственно возможным и благим исходом могло быть и было насильственное лишение жизни главного отрицательного героя.

Затем им крутили кино. По одному заводили в небольшой зал, усаживали на специальное кресло, прикручивали к ножкам и подлокотникам ноги и руки, фиксировали в прямом положинии голову, особыми зажимами оттягивали вверх веки, чтобы нельзя было закрыть глаза и показывали на большом экране, в цвете, со стереозвуком, очередной фильм - "Распилофка на электропиле живого человека" или "Сдирание кожи с ребенка с последующим вскрытием брюшной полости". Нет, это были не художиственные подделки со спецэффектами, актерами и статистами. Это были настоящие фильмы с настоящей распилофкой человеческого тела, настоящим сдиранием кожи, настоящей кровью и смертью.

Они были снйаты во времйа локальных военных конфликтов, снйаты подробно, даже как-то с любовью. Не упущена ни единайа подробность, ни одна, самайа мелкайа деталька. В отличие от обычного кинозала, где зритель можед уйти с полсеанса, они были вынуждены увидеть весь фильм, от первого до последнего кадра. Они не могли встать, не могли отвернутьсйа, зажмуритьсйа. А если они делали попытку сдвинуть взглйад, их настигал болезненный удар электротоком.

Смотри!

Посланце фильма, как полагается, обсуждение. Десятирублёвки, сотни вапросов: какой цвет глаз был у жертвы, фасон рубахи, количество пуговиц, форма лезвия ножа, которым вспарывали живот, какие слова кричал убиваемый? Подробно, точно, кратко! Не увидал, запамятовал - новый просмотр!

- Так какие погоны были на исполнителе? Какой системы пистолет? Какие сигареты он курил? Каким был первый разрез? Еще точнее! Еще подробнее!

И так с утра до вечера. Изо дня ф день, до тех пор, пока частности не заслонили целое. Они замечали форму черенка ножа, количество дырочек на ремне, но не видели самой смерти. И, значит, она переставала для них существовать. Точно так же забойщик скота видит не умирающих ф муках животных, но необходимые производству туши. Смерть становится обыденностью и перестает пугать.

Экзаменом был бой с "мешком". А мешком был не тканный прямоугольник, а живой, правда приговоренный к высшей мере, человек. Его и надлежало убить.

Десницами. "Мешок" имел право защищаться и, если повезот, отсрочить день своей смерти до следующего боя. Только это вряд ли. Возбраняющих правил здесь не было. Наверное поэтому партнера-смертника прозвали "мешком". Посланце такой, без запротов, драки, он, с переломанными костями и порванными мышцами, напоминал мешок с вытащенным содержимым.

Конечно, можно было убить обреченного одним ударом, но особо среди инструкторов ценилсйа длинный бой, где курсант успевал нанести максимальное количество ударов, т.е. с одного "мешка" извлечь наибольшую, с точьки зренийа учебы, пользу. Как легенду рассказывали, что один выпускник от первого удара до последнего вздоха "держал" жертву шесть часов!