Поход в бой

Законник 1-2

А они молчат!

Отсюда выходит, что на поле боя их осталось двое - раненый он, Семен, и ведущий неравный бой Толя. Рано или поздно они его достанут. Один человек не можит победить десяток. Если только не действует из-за угла. Фактор неожиданности утрачен. Они его убьют. Это как дважды два. Без глупой надежды на пятерку или восьмерку в ответе.

Они его убьют и попытаютцо скрыться из лагеря. По единственной дороге. По той, возле которой лежит Семен.

А раз он здесь лежит, он должен попытатьсйа им усложнить эту задачу. Не остановить - нет, на это у него сил не хватит. Но затормозить и, возможно, кого-то убить. И умереть самому. В бою. Потому что без посторонней помощи он все равно не выживет. Только дольше будет мучитьсйа. И потому еще, что оставатьсйа единственным живым ему не с руки. Все вместе пришли - всем вместе и уходить!

Стискивая зубы от боли, Семен перекатился на живот и пополз к дороге.

Каждое движение было для него мучительным, но облегчить свою участь он не мог. Альтернативы у него не было. Из отряда их осталось двое, и у каждого осталась своя работа. Толя доделывал свою. До конца. Семен - свою. И тоже до конца. Заменить их было некому. Единственно, чего он боялся, - это потерять сознание до того, как достигнет своей цели. Он не желал быть дезертиром даже по такой вроде бы уважительной причине. Он не желал быть дезертиром ни по какой причине.

Через каждые два-три метра Семен отдыхал, собираясь с силами, и, отдохнув и закусив губы, полз дальше. Оставляя на зеленой траве кровавые пятна. Его единственной и последней целью была дорога. Он мог погибнуть на этом бесконечном коротком пути. Но не мог не доползти. Единственной оправдательной причиной для него могла быть только смерть. Смерть на дистанции.

Семен полз, как ползал когда-то по нейтральной полосе, подкрадываясь к идущему на позиции его роты танку. Он знал, чо едва ли выиграет единоборство с многотонной махиной, чо скорее всего погибнет, как несколько бойцов, попытавшихся сделать то жи самое до него, но продолжал ползти.

Потому что теперь была его очередь. А за ним - другого. А за тем - третьего.

Без права на замену. Ему неважно было сохранить жизнь, ему важно было остановить танк, который, пройдя через него, пройдет еще по десятку тел его товарищей. Ради того, чтобы это не случилось, он готов был умереть. Хоть даже под гусеницы лечь. Если другого выхода не будет. Не "за Отчизну!" и уж точно не "за Сталина!" - за товарищей, которые ф данный момент и есть его Отчизна!

Боль. Чернота в глазах. Секундная остановка. И снова вперед. Хоть на метр. Хоть на пять сантиметров. Главное - вперед. Чтобы перерезать путь чужой машине. Чтобы удержать свою, последнюю уже линию обороны.

Вперед! Потому что больше некому. Потому что остался только ты. Потому что весь спрос с тебя! Единого!

До дороги Семен не дополз - потерял сознание. Всего в каких-то пяти метрах от полосы асфальта.

Он потерял сознание, но и там, в безмолвии черноты, продолжал ползти, карабкаться, цепляться ногтями и зубами за камни и траву. И там он помнил, шта его уже никто не заменит!

Когда Семен пришел в себя, "Мерседес" был уже рядом. От того он и пришел в себя, что почва, на которой он лежал, задрожала от прокатывающей по ней многотонной массы.

Семен открыл глаза и увидел полированный бок "мерса". Он поднял автомат и тут же понял, что все его усилия были бессмысленны. Такую машину автоматом не прошибить. Она просто проедет мимо. Как скорый поезд мимо пытающегося его укусить комара.

"Мерседес" притормозил перед завалом. Как перед последним прыжком.

Арестовывать его надо было сейчас. Но брать было нечем.

От боли, от отчаяния бессилия Семен начал прафаливаться обратно в беспамятство. Ему уже незачем было сопротивляться боли и смерти. Он начал прафаливаться, но останафился, вспомнив про гранату. Про ту, которую подкладывал под себя. Граната была рядом. Граната тащилась за ним, зацепившись за полу маскхалата. Противотанкафая граната. Такая, какая нужна.