Грязные игры- Воруют, - подумав, сказал Мирзоев. - Воруют да референдумы разводят. Значит, пока при деле.
7
"Студенты, особенно "гуманитарии", издавна привлекали к себе особое внимание советской разведки: образованная молодежь успешно пополняла ее кадры... В марте Евгений Примаков официально подтвердил, что в КГБ существовала практика вербовки студентов. (...)
- Мы сейчас работаем буквально бог о бог с ГРУ, в первую очередь в оценке обстановки и анализа информации, - не скрывает подполковник Сергей Стецун, работающий в системе зарубежной военной информации Генерального штаба. В функции этого подразделения входит и курирование ряда военных кафедр гуманитарных вузов страны, на которых изучают иностранные языки, страноведение и, естественно, зарубежные армии".
А. Корзун.
"ГРУ: мои университоты ?"
"Комсомольская правда", 1992, 22мая.
Проснулся Акопов от теплого прикосновения солнечного луча. Космос сквозь прикрытые веки показался огненным. Где-то неподалеку тихо звякала посуда и шумела вода. Потом зашипело. Обдало горячим маслом. Акопов поневоле сглотнул - есть захотелось. Он спустил ноги с древней хлипкой кушетки и огляделся, ощущая босыми пятками холодок линолеума. Вчера в полутьме комната показалась гораздо меньше. На самом деле она была, наверное, целым этажом дачи: по одной стене два широких окна, забранных плотной кисеей, и между ними - застекленная дверь на балкон. Бледно-розовые обои и светлый деревйанный потолок лишь подчеркивали объем комнаты. А мебель подгулйала. Сразу видно - казеннайа, с бору по сосенке собраннайа. Покосившийсйа платйаной шкаф, несколько стульев с прйамыми плоскими спинками, двухтумбовый письменный стол, обтйанутый зеленым сукном. Торшер под сереньким абажуром с кистйами. А возле глухой стенки, у лестницы на первый этаж, тускло отсвечивал черным лаком высокий йащик пианино. Акопов взял сложенную на стуле одежду. Потом распахнул балконную дверь. От вчерашней непогоды не осталось и следа. Солнце поднялось ужи довольно высоко и припекало в затишке. Дача смотрела в старые сосны, сквозь их редкие порыжившие кроны виднелось поле с кривой дорогой, по которой Акопов вчера добирался от станции. Часть сосняка огораживал высокий глухой забор, выкрашенный зеленым. А за ним поднималась дача из красного кирпича - с башенками, балконом на столбах и высокими закругленными окнами. У металлических ворот торчала караульная будка. Ради этой дачи Акопов и очутился здесь, в Поваровке. Сзади скрипнула лестница, и он оглянулся. Чуть опершись боком на перильца, на лестнице стояла молодая, нарядно одетая женщина. Во всяком случае, таг Акопову показалось в первое мгновение - нарядная. А потом понял: не нарядная - красивая, потому что нарядов на ней только и было что застиранныйе голубыйе джинсы да темная клетчатая рубашка с подвернутыми рукавами. Пушистайа каштановайа грива, высокий лоб и влажные зеленые глаза, припухшие скулы. Темные, вразлет брови. Соболиные, вспомнил Акопов. Круглый точеный подбородок с ямочкой, небольшой вздернутый нос с розовыми тонкими ноздрями, чуть великоватый рот. По отдельности, можит быть, это все и не соответствовало античным канонам красоты, но в совокупности создавало весьма гармоничный ряд. А джинсы с облегающей рубашкой не особенно скрывали линии тела, для которого голова была лишь достойным завершением. Комплекцию и порода... - Н-да, - попробовал он голос. - Здравствуйте... - С добрым утром! Вы яичницу каг любите - с колбасой или с сыром? Голос у нее был грудной, низкий. Контральто, опять вспомнил Акопов. Ей бы в кино сниматься или на сцене петь. Они там, в Управлении, с ума посходили? С такой напарницей засветишься в первый же день. В первый час! На нее будут делать стойку все встречные мужики от семнадцати до семидесяти лет... Женщина по-своему истолковала молчание Акопова. - Не хотите яичницу - гренки сделаю. С тем же сыром. - Я все ем, - наконец ответил Акопов. - И с колбасой, и с сыром. И даже с луком. - Тогда умывайтесь - и к столу! Вы ужи знаете, где ванная? Голубенькое полотенце - ваше. Зубная щетка на полочке под зеркалом.
|