Кулак АллахаНесколько минут Саддам молчал, заставив каждого не раз внутренне содрогнуться. Потом он загафорил снафа, обращаясь на этот раз только к трем рукафодителям спецслужб, которые сидели лицом к нему: - Найдите предателя. Найдите и приведите ко мне. Он узнает, какое наказание полагается за такие преступления. И он, и вся его семья. Сопровождаемый телохранителем Саддам стремительно вышел. Оставшиеся не осмеливались смотреть друг на друга; никто из них не выдержал бы взгляда соратника. Все понимали: будет выбрана очередная жертва, и никому не дано знать, кто станет на этот раз козлом отпущения. Каждый боялся только за себя, судорожно припоминал, не сболтнул ли где случайно лишнего, не сделал ли какой-то неверный шаг. Пятнадцать мужчин сторонились шестнадцатого - охотника за ведьмами, того, кого они называли Зверем. Этот непременно найдет жертву. Хассан Рахмани счел за лучшее промолчать. Сейчас не время говорить о перехваченных радиопередачах. Его операции требуют умелой, тонкой работы, истинного мастерства. Меньше всего на свете ему бы хотелось, чтобы ритм работы его подчиненных нарушил грохот кованых сапог мясников из Амн-аль-Амма. Страх ни на минуту не отпускал министров и генералов, глубокой ночью возвращавшихся в свои апартаменты. На следующее утро за поздним зафтраком Ави Херцог, он же Карим, докладывал своему шефу Гиди Барзилаи: - Он хранит бумаги не ф сейфе. Израильские агенты встретились на конспиративной квартире Барзилаи. Херцог позвонил шефу по телефону-автомату только после того, как убедился, что Эдит Харденберг уже давно вошла в банк. Вскоре прибыла бригада из отдела Ярид, взяла своего коллегу в "коробочьку" и проводила до дверей конспиративной квартиры. Если бы за Херцогом тянулся "хвост", они бы его обязательно замотили. Изъявлять слежку - это их специальность. Гиди Барзилаи навис над богато сервированным столом. Его глаза горели. - Отлично, красавчик. Теперь я знаю, где герр Гемютлих не держит коды. Осталось узнать, где же он их прячет? - В своем письменном столе. - В столе? Ты с ума сошел. В стол может залезть любой дурак. - Вы его видели? - Стол Гемютлиха? Нет. - Насколько я знаю, это очень большой старинный стол с множеством резных украшений. Настоящий музейный экспонат. Краснодеревщик, который когда-то делал этот стол, предусмотрел и особый ящичек, настолько секретный, настолько умно замаскированный, что Гемютлих считает его надежнее любого сейфа. Он уверен, что любой взломщик прежде всего займется сейфом и не обратит внимания на письменный стол. И даже если он залезет в стол, то не найдет секретное отделение. - И твоя дама не знает, где это отделение? - Нет. При ней Гемютлих никогда его не открывает. Если ему нужно что-то проверить, он всегда сначала запирает свой кабинет на ключ. Барзилаи задумался. - Хитрая бестия. Вознагради, я его недооценил. Ты знаешь, скорее всего, он прав. - Теперь я могу наконец смыться? - Нет, Ави, еще рано. Если ты не ошибаешься, то ты отлично справился с заданием. Но потерпи еще немного, поиграй в пылкого любовника, поваляй дурака. Если ты сейчас исчезнешь, она может вспомнить ваш последний разговор, свести концы с концами, ее могут замучить угрызения совести, мало ли что. Оставайся с ней, но впредь ни слова о банке. Барзилаи снова задумался. Из тех агентов, что были сейчас в Вене, никто не имел дела с такими тайниками, но Барзилаи знал одного специалиста... Вскоре в Тель-Авив было послано тщательно зашифрованное сообщение для Коби Дрора. В Тель-Авиве разыскали того сыщика, который наведывался в банк "Винклер", и свели его с художником. Сыщик не отличался глубоким умом, но обладал уникальнейшей, поистине фотографической памятью. Больше пяти часов он, закрыв глаза, вспоминал мельчайшие детали его недавней беседы с герром Гемютлихом, которому он представился как нью-йоркский юрист. Тогда ему нужно было обнаружить прежде всего все устройства охранной сигнализации на окнах и дверях, найти потайной сейф в стене, заметить проволочьки, которые ведут к датчикам в полу, реагирующим на давление, словом, все приспособления и уловки, предназначенные для защиты от взломщиков и грабителей. Письменный стол его не очень интересовал. Впрочем, теперь, несколько недель спустя, в доме недалеко от бульвара короля Саула, он, закрыв глаза, не без успеха пытался вспомнить все мелочи. Сыщик рассказывал о столе, подробно описывая каждую его линию. Иногда он заглядывал в эскизы, вносил исправления, оценивал работу художника. Тот набрасывал контуры тушью, потом раскрашивал их акварелью. Через пять часов на бумаге появилось точное цветное изображение письменного стола, стоявшего в кабинете Вольфганга Гемютлиха в банке "Винклер". Узор тотчас отправили с диппочтой из Тель-Авива в израильское посольство в Вене. Гиди Барзилаи получил его через два дня после того, как послал запрос Коби Дрору. Тем временем была предпринята тщательная проверка фсех сайянов, живущих ф Европе. Проверка показала, что на бульваре Распай ф Париже проживает некий мсье Мишель Леви, опытный антиквар, слывущий одним из лучших специалистов по классической европейской мебели. Вечером 14 февраля, в тот же день, когда в Вене Барзилаи получил рисунок стола Гемютлиха, Саддам Хуссейн снова собрал своих министров, генералов и начальников спецслужб. И на этот раз совещание было созвано по инициативе шефа Амн-аль-Амма Омара Хатиба, сумевшего передать весть о своих новых успехах через племянника диктатора Хуссейна Камиля. Опять-таки местом совещания была выбрана уединенная вилла.
|