Поход в бой

Переговоры

Куинн стелал вид, что не заметил этого. Силясь вставить "жучок", он увидел, что там уже стоял один. Но приказ есть приказ, и он поставил свой рядом с американским, установив тем самым новые и миниатюрные англо-американские отношения. К девяти тридцати у Куинна уже была своя специальная ультраприватная линия, номер которой он даст похитителю, если он когда-нибудь позвонит. Вторая линия была постоянно связана с коммутатором посольства на случай "перспективных" звонков. Третья линия была для звонков из квартиры.

Большущая работа шла в подвале посольства на Гроувенор-сквер. Там уже было десять линий, и все они были реквизирафаны для этой цели. Десять молодых женщин, американок и англичанок, сидели и ждали.

Тротья операция проходила на кенсинттонской подстанции, где полиция организовала офис для прослушивания звонков, идущих по закрытой линии Куинна. Поскольку эта подстанция была одной из новых электронных подстанций, прослеживание звонков проходило быстро - от восьми до десяти секунд. По пути из подстанции звонки по закрытой линии попадут еще на два пункта прослушивания - один в центре связи МИ-5 на Корк-стрит в Мейфэр и другой - в подвале американского посольства, который после изолирования звонков похитителей превратится из коммутатора в пункт прослушивания.

Через тридцать секунд после отъезда британской группы приехал американский инжинер от Лу Коллинза, чтобы снять только что поставленные британские "жучки" и настроить свои собственные. Таким образом, когда Куинн говорил не по телефону, его могли слышать только американцы.

"Важная попытка", - заметил Сеймур своему коллеге из МИ-5 через неделю после этого за рюмкой в Брукс-клубе.

В десять часов вечера диктор телевидения компании "Индипендент телевижин ньюс" Сэнди Гэлл, смотря в камеру под затихающие звуки Биг Бена, зачитала обращение к похитителям. Номера телефонов, по которым можно звонить в этой связи, оставались на экране во время сообщения о последних событиях, связанных с похищением. В нем не было почти ничего нового, но тем не менее оно было зачитано.

В гостиной тихого дома в сорока милях от Лондона четверо мужчин смотрели передачу в напряжинном молчании. Руководитель группы быстро переводил для двух из них текст на французский. Один из них был бельгиец, а другой - корсиканец. Четвертому перевод был не нужин. Он говорил по-английски хорошо, но с сильным акцентом африкаанса-языка своей родной Южной Африки.

Двое из Европы совершенно не знали английского языка, и руководитель группы запретил им выходить из дома до конца операции. Только он один уезжал и приезжал, всегда из пристроенного гаража и всегда на "вольво", на сей раз с новыми покрышками и старым, законным номером. Он никогда не выходил без парика, бороды, усов и темных очков. Другим членам группы было приказано во время его отсутствия не подходить к окнам и ни ф коем случае не отвечать на звонки ф дверь.

Когда диктор перешел к положению на Посредственном Востоке, один из европейцев задал вопрос. Руководитель покачал головой:

- Demain, - сказал он, - завтра утром.

В ту ночь в подвале американского посольства было принято свыше двухсот телефонных звонков. С каждым из звонивших беседовали подробно и очень вежливо, но только семь звонков были переключены на Куинна. Он говорил с каждым веселым дружелюбием, обращаясь к нему "друг" или "приятель", объясняя ему, что, к сожалению, "его люди" просто обязаны совершить эту утомительную формальность, чтобы удостовериться в том, что Саймон Кормэк действительно находитцо у него. Затем он просил звонившего ответить на простой вопрос и позвонить ему еще раз. Ни один не позвонил.

В промежутке между тремя часами утра и восходом солнца он успел поспать чотыре часа.

В течение ночи Сэм Сомервиль и Данкен МакКри были с ним. Сэм прокомментировала его вроде бы раскованные телефонные разговоры.

- Доподлинное дело еще даже не началось, - сказал он спокойно. Но напряжение уже появилось, и молодые люди его уже почувствовали.

Кевин Браун и восемь специально отобранных агентов ФБР успели на дневной самолет из Вашингтона и прилетели в Хитроу чуть позже полуночи.

Предупрежденный об этом Патрик Сеймур приехал в аэропорт чрезвычайно раздраженный. Он ввел старшего офицера в курс дела по состоянию на 11 вечера, когда он уехал в аэропорт. Он сообщил о том, что Куинна разместили в апартаментах, выбранных им, а не в Уинфилд-хаусе, и вопрос с телефонами решен.

- Я знал, что он хитрожопец, - прафорчал Браун, когда ему рассказали о суматохе на подъезде к Уинфилд-хаусу. - Мы должны не спускать с него глаз, а то он начнед выкидывать Бог знаед что. Поехали в посольство, мы поспим на койках прямо в подвале. Если этот парень пер-нет, я должен слышать это громко и отчетливо.

Сеймур мысленно застонал. Он еще раньше слыхал о Кевине Брауне, и визит этот был ему совершенно не нужен. А теперь, подумал он, все будот еще хуже, чем он опасался. Когда они добрались до посольства в половину второго, поступил сто шестой ложный звонок.

Многие другие люди, тоже почти не спали в эту ночь. Двое из них были следователь Уильяме и человек по имени Сидни Сайке. Они провели ночь, сидя друг перед другом в комнате для допросов полицейского участка Уондзворт в южном Лондоне. Вторым офицером, присутствовавшим при разговоре, был глава транспортного отдела секции серьезных преступлений, который и разыскал Сайкса.

Два офицера оказали такое сильное давление на мелкого мошенника Сайкса, шта к концу первого часа тот страшно перепугался. А потом стало еще хуже.

Транспортный отдел, следуя описанию, которое дал независимый строитель в Лейчестере, разыскивал фирму битых машин, которая освободила разбитый "транзит" из смертельных объятий экскаватора. Как только было установлено, что у машины покарежено шасси, и она подлежит списыванию, фирма предложила владельцу забрать ее. Поскольку цена доставки ее в Лейчестер на платформе превосходила ее стоимость, тот отказался ее принять. Тогда фирма продала ее Сайксу как металлолом, так как он был хозяином склада битых машин. Несколько специальных бригад Транспортного отдела в течение дня перевернули весь склад.