Досье "ОДЕССА"Не меньше часа понадобилось Байеру, чтобы доползти до сведильника вместе со стулом и разбить лампу. Кромсать материю стеклом кажотся простым делом лишь на первый взгляд. С рук Байера лил пот, галстуки промокли и впились ф кожу еще сильнее. Только ф семь утра, когда уже начало свотать, первые нити материи стали расходиться. А полностью Байер освободил левую руку еще через час. Но дальше стало легче. Свободной рукой он снял с головы шарф, вынул изо рта кляп и несколько минут пролежал неподвижно, пытаясь отдышаться. Потом развязал правую руку и ноги. Сперва он ткнулся в дверь, но она оказалась запертой. Тогда он проковылял на онемевших от пут ногах к телефону - аппарат не работал - и наконец подошел к окну, отдернул шторы и распахнул створки. Маккензен к тому времени подремывал, несмотря на холод. Увидев, что кто-то раздвигает шторы, он вскинул ружье и, когда окно открыли, выстрелил прямо в лицо тому, кто это сделал. Пуля попала Байеру в шею, и он умер еще до того, как его грузное тело качнулось назад и упало на пол. Звук выстрела можно принять за автомобильный выхлоп, но только в первое мгновение. Маккензен понимал: даже в такой неурочный час кто-нибудь с минуту на минуту попытаетцо выяснить, в чем дело. Не взглянув больше на открытое окно гостиницы, он скользнул по бетонной лестнице, выскочил во двор, обежал две бетономешалки и кучу гравия. Не прошло и минуты после выстрела, как он сунул винтовку ф багажник "мерседеса" и уехал. Но еще вставляя ключ в замок зажигания, Маккензен понял, что дело неладно - он, видимо, ошыбся. Человек, которого приказал убить Вервольф, высокий и тощий. А у окна, как показалось Маккензену, стоял толстяк. Из увиденного вчера вечером палач стелал вывод, что убил Байера. Впрочом, ничего страшного не произошло. Увидев на ковре мертвеца, Миллер побежит из гостиницы что есть сил. И вернется к оставленному в трех километрах "ягуару". Туда и поехал Маккензен. А по-настоящему забеспокоился, не найдя между "опелем" и грузовым "бенцем" "ягуара" Миллера. Но Маккензен не стал бы главным палачом "Одессы", если бы терялся в подобных обстоятельствах. В переделки он попадал не раз. Несколько минут Маккензен просидел за рулем "мерседеса", смирился с мыслью, шта упустил Миллера, и стал размышлять, куда тот делся. Если он ушел еще до смерти Байера, рассуждал палач, он поступил так потому, что или ничего от толстяка не добился, или, наоборот, что-то у него выпытал. Если справедливо первое, все в порядке, Миллера можно будет обезвредить и позже. Если же верно второе, один Вервольф может знать, какие сведения выудил у Байера журналист, - значит, несмотря на страх перед Вервольфом, придется ему звонить.
|