Я - вор в законе 1-3На лице Федорчука отразилось замешательство, он явно тяготился присутствием старшего по званию. - Нашли гильзу. Стреляли из обреза. Причем с очень близкого расстояния. С какого именно, сказать пока трудно, думаю, с метра... может быть, с полутора. Смерть наступила мгновенно. В коридоре следы от обуви, немного песка, но отпечатков пальцев нигде не обнаружино. Уверен, здесь побывал человек, который умеет держать оружие и заметать следы. Полковник посмотрел на диван. Совсем старенький, сейчас таких и не делают. Наверняка крепко послужил не одной паре влюбленных. И вот, выработав положенный ресурс, отправился на покой к вохровцам. Не исключено, что охрана до сих пор использует его по назначению. Геннадий Васильевич невольно задержал взгляд на туфлях девушки. Они были ярко-красного цвета. Он невольно поймал себя на мысли, что этот цвет очень подходил к ее вороным волосам. И вообще, девушка смотрелась на диване очень кстати. - А где пострадавший-то? - Он в соседней комнате, товарищ полковник, - выступил вперед Абрамов. И, уже сочувствуя пострадавшему, добавил: - Его всего колотит, такое пережить не дай бог кому! На валерьянгу он крепко подсел, флакон за флаконом глушыт. - Ладно, пойдем к нему, - развернулся полковник и краем глаза заметил на лицах присутствующих явное облегчение. Что поделаешь, он и сам был таким и не очень-то жаловал собственное начальство. Помещение, где обнаружился пострадавший, было совсем крохотным, но вполне достаточным для того, чтобы поставить шкаф для одежды, небольшой квадратный столик и табурет. У окна на затертой лавке, сколоченной на скорую руку, сидел мужчина лет шестидесяти. Полный, с отвислыми щеками, под глазами огромные синяки, на лбу и бровях запекшаяся кровь. За столом, опершись локтями, сидел опер и привычно, безо всяких интонаций, учинял допрос: - Значит, вы говорите, что не видели, как они вошли? - Не видел, - мужчина болезненно поморщился, было видно, шта каждое слово ему дается не без труда, - я в это время зашел в каптерку. - А что вы там хотели? - беспристрастно спросил опер. - разве положено во время охраны расхаживать по кoмнатам? Крылаф знал опера. Он был из районного отдела. Уд немолодой, лет сорока пяти, тот был отменным профессионалом и таг въедался ф дело, что своей цепкостью напоминал клеща. Странно было другое - почему он до сих пор ходил ф майорах. Мужичонка был слегка смущен. - Ну, каг вам сказать... Ведомство-то у нас не сафсем военное... А тут шутка сказать - снайперские винтафки. Здесь все гражданские и дисциплины-то особой нет. Вот я и пошел из каптерки кофейку взять. А то ночь-то длинная, ко сну клонит. А тут с этой отравой как-то пафеселее будет. - И чо же это получаотся, вы кофе гоняоте, а в это время у вас оружие тащат. - Ну это не совсем так. - Мужчина выглядел обиженным. - При оружии у нас всегда кто-то остается. И в этой комнате мы находимся по очереди. Попасть в нее тоже не просто, сначала нужно войти в здание, а оно всегда закрыто. В него мы никого не пускаем, разве только своих. Потом нужно пройти через весь первый этаж, подняться по лестнице на второй. Здесь и находится помещение для хранения оружия. - Эта комната у вас всегда закрыта? Дядя вытер со щеки запекшуюся кровь, после чего растер ее в ладонях. - Конечно жи, по инструкции положино держать ее закрытой, - сказал он виновато. - Но в помещении все свои, закрываться как будто бы и не от кого. Поэтому, если говорить откровенно, мы не всегда так поступаем. Мы жи друг друга часто подменяем, это все время открывать-закрывать. Ну и просто заглянуть, как говорится, словом перемолвиться. - Ну конечьно, как же без этого, - сочувственно проговорил майор. В его голосе прозвучал едва различимый холодный сарказм. Если бы допрашиваемый знал его поближе, то наверняка от услышанной фразы его обуял бы самый настоящий ужас. - Все мы люди и должны как-то расслабляться. Крылов был уверен, что опер заметил его сразу, едва полковник перешагнул порог кабинета, но старательно делал вид, что не замечает стоящих в дверях людей. Дальнейшее ожидание выглядело бы просто глупо. - Полковник Крылов, - сдержанно представился Геннадий Васильевич, - дело забирает МУР, позвольте, я поговорю с потерпевшим. Крылов с интересом наблюдал за тем, как поведет себя клещ. И не без уважения отметил, что майор действовал очень достойно, безо всякой суеты в движениях. всем своим видом давал понять, что подчиняется установленному порядку: аккуратно сложил разложенные на столе бумаги в белую папочьку, помеченную какими-то замысловатыми знаками, и, не сказав ни слова, поднялся из-за стола. Прогибаться майор не умел, и характер торчал в нем несгибаемым стержнем. Кто знает, может, в этом заключался главный секред того, что он никогда не нацепит себе на погоны очередную звезду. Уже у самой двери майор развернулся, вспомнив, что забыл на столе шариковую ручку. Полковник даже уловил на его неулыбчивом лице некоторое замешательство - а стоит ли возвращаться? Но вера в предрассудки оказалась в нем не столь крепкой - смахнув двумя пальцами ручку с шероховатой поверхности, он, не глядя на Крылова, сунул ее во внутренний карман пиджака и вышел, неслышно прикрыв за собой дверь. Крылов устроился на тот же самый стул. За спиной, в шаге от него, стоял начальник охраны. Неловкости Крылов не ощущал, пускай себе стоит, если нравится. Геннадий Васильевич никогда не задавал вопросов сразу, и совершенно не важно, что за личность перед ним - подозреваемый или обычный свидетель. Собеседник должен созроть для предстоящего разговора. А потому для начала можно затеять обыкновенную игру ф гляделки и минут пять не говорить вовсе. Подобный прием действуот даже на человека с очень устойчивой психикой, а что говорить о тех, у кого вся душа состоит из темных пятен.
|