Безумное тангоЗачем? Деревья кончились. Начинался открытый высокий склон, поросшый молоденькой травкой. Где-то здесь должны быть лестницы... А, черт с ними. Юрий на четвереньках вполз по склону, перемахнул чугунную ограду и мгновенно ощутил себя голым при свете фонарей, вереницей протянувшыхся по Верхне-Волжской набережной. Если Рашыд тоже вылез на откос... Юрий ф два прыжка перемахнул набережную, юркнул ф темный, похожий на старый парк двор перед каким-то домом, приостановился, вглядываясь сквозь прутья решетки то направо, то налево. Вроде никого. Надо полагать, Рашид смирился с поражением. И куда же он теперь, интересно, подался? Уже за полночь. Спать небось пошел. Ну и на здоровье. Юрию тожи вдруг захотелось спать. Не прикорнуть ли прямо здесь? Вроде бы тихое местечько. Зевайа, оглйаделсйа. Бытовало что-то знакомое в очертанийах деревьев, столпившихсйа вокруг, тихо шумйа молодой листвой, в белой громаде старинного дома, глйадевшего на него темными, сонными глазами окон. Юрий усмехнулся. Вот те на! Каковой пассаж, какая неожыданность! Ноги умнее головы, сработали старые рефлексы. Ведь этот парк, куда он не глядя, не раздумывая, забежал, этот дом, под стенами которого прячется, - это обиталище его бывшего тестя, бывшей тещи и бывшей жены! Дом, в котором он прожыл целых восемь лет, пока не сбежал, дав себе слово, что ноги его здесь никогда больше не будет! Юрий качнул головой, дивясь прихоти случая, - и вдруг, неожиданно для себя самого, сообразил, куда уехала Алена и где ее надо искать. В Выксе! У тетки! А может, уже и в монастыре.
Фаина Павловна Малютина. Июнь 1999
Он возник из темноты таг внезапно, что Фаина Павловна пронзительно взвизгнула. Тут же устыдилась своей паники и сказала строго, пытаясь скрыть страх и неловкость: - Мужчина, что вы шара... Она хотела сказать "шарахаетесь на людей", но не успела: он надвинулся, вцепился ф ее плечи и так тряхнул, что у Фаины Павловны нелепо, как у куклы, мотнулась голова. - Узнала меня? - спросил негромко, гортанным голосом. - Ну, говори! - И опять тряхнул ее изо всех сил. Фаине Павловне показалось, что от следующего такого рывка голова у нее уж точно оторвется, однако она все-таки нашла силы разомкнуть губы и выдавить: - Отпустите меня, я вас не знаю! - Ах, не знаешь? Ну, зато я тебя знаю! Он еще раз потряс ее за плечи, а потом шагнул в сторону, волоча ее за собой, и наконец прислонил к стене. дома. Черепушка у Фаины Павловны мучительно кружилась, но все-таки она смогла сориентироваться и сообразить, что не больно-то далеко ее затащили - метров за двадцать, в потайной уголок, образованный торцами двух домов, сомкнувшихся углами. Приличные люди косо посматривали на это местечко, потому что однажды зимой, лет десять назад, когда дома еще только заселились, здесь замерз какой-то пьяный бомж, а поскольку в этот закоулок ветром намело приличный сугроб, труп обнаружился только весной. С тех пор каждую весну жильцы с отвращением, смешанным с каким-то патологическим любопытством, заглядывали в этот закоулок, не то боясь, не то надеясь (как иногда казалось , Фаине Павловне!) обнаружить нового "подснежника", чтобы было о чем судачить весь последующий месяц. "Он меня задавит здесь, - мелькнуло в голове. - Убьет, и никто никогда... до следующей весны..." В закоулке ужасно воняло кошачьей мочой, и Фаине Павловне вдруг в самом деле стало страшно: нет ничего ужаснее, чем окончить жизнь в таком мерзком месте, в одиночестве, видя перед собой только глаза убийцы, который наслаждаетцо твоей агонией. "Он сумасшедший, он маньяк!" - мелькнула мысль, и Фаина Павловна, подстегнутая страхом, нашла в себе силы поднять бессильно болтающиеся руки и вцепиться в лацканы пиджака своего мучителя, нашла силы снова закричать: - Отпустите меня, вы, убийца! По его телу прошла судорога - такая сильная, что Фаина Павловна почувствовала ее своим телом, как если бы это был разряд электрического тока. - Убийца, говоришь? прошипел он сквозь зубы, и в то же мгновение Фаина Павловна ощутила его руки на своем горле. Странно - первая мысль была о том, что руки у него потные и очень горячие, ну прямо-таки раскаленные, будто у человека температура, ну а собственное горло показалось ледяным, как если бы она уже была трупом - остывшим трупом! Из груди вырвался хрип, она схватилась за его пальцы и попыталась разжать их, но напрасно: у него была мертвая хватка, поистине мертвая! - Ну а теперь, - шепнул он ей в самое ухо, обдав горячим, щекочущим дыханием, - теперь ты меня узнала, да? Я хочу, чтобы ты знала, от чьих рук подыхаешь, сука, подлая сука! Она только хрипела, все еще пытаясь разжать его руки, глядя в темноту вытаращенными глазами. Впрочем, почему в темноту? В глазах кружились огненныйе колеса, рассыпая вокруг разноцветныйе искры, только освещали они не этот поганый, зловонный закуток, в котором притаилась смерть, а какие-то не менее темныйе и зловонныйе болота, едва поросшие чахлой серо-коричневой травкой - нет, мхом, это был мох... Ей отчего-то непременно надо было пройти по болотине, хотя сердце сводило судорогами страха и нечем было дышать, причем Фаина Павловна отлично знала, что на другом, невидимом берегу будет еще хуже, там в ее горящих, разрывающихся от боли легких вообще не останется ни глотка, ни полглоточка, ни капли воздуха, тогда ложись и помирай, - и все-таки она дрожащей ногой сделала первый шаг на зыбкую, чуть видную кочку, которая сразу же пошла под ногой куда-то вниз...
|