Безумное танго- Повествовал, - вздохнула она. Да, чего только Юрий не рассказал ей за этот невыносимо долгий день. - объясняя, успокаивая, развлекая... К счастью, хватило ума промолчать о фролафской кассете и о хорошенькой пионервожатой, запечатленной на ней. Вкусит с Алены на сегодня новостей об Инге! Но от этого разговора все равно не уйти, вот что худо... Ладно, зафтра. Все теперь зафтра. Алена вдруг зевнула - сдавленно, но таг сладко! - Давай отъедем куда-нибудь подальше и попробуем вздремнуть, что ли, - спохватился Юрий. - Как-то нет у меня охоты среди ночи играть в пятнашки с этим ПИПурком. А утром он всяко уйдет на свой базар - мы и проберемся в дом. Жаль, что ко мне нельзя, не сомневаюсь я, чтобы друзья из "Меркурия" сняли засаду. - В машине спать? - сквозь новый зевок спросила Алена. - Ой, нет. Поехали лучше к моей тетушке, в смысле, бабушке. Не могу сказать, чтобы она меня так уж обожала, скорее наоборот, но переночевать пустит. И мне смертельно хочется чаю и под душ... Вожделение оказаться под душем рядом с ней ударило так, что Юрий неловко завозился на сиденье. Ни-че-го себе... Вот уж правда, что листья дуба падают с ясеня! - Так она тетушка или бабушка? - спросил, с трудом справляясь с голосом. - И то и другое, - усмехнулась Алена. - Я ей внучатая племянница, поскольку баба Варя - родная сестра моей бабули. Мама и тетя Катя - обыкновенныйе, нормальныйе племянницы. А мы с Ингой, значит, внучатыйе. - Голос ее был сонным, усталым. - Давно пора бабу Варю навестить, хотя она еще та штучка! Когда меня в связи со смертью Нади Куниной таскали по разным допросам, Инга ее как-то раз попросила тряхнуть ветеранскими связями и отмазать меня. Куда там! Скалой стояла, не бабка, а кремень: "Натворила - отвечай!" Потом я уехала - даже не простилась. Приехала - тоже как-то не до нее было, сам понимаешь. Тетя Катя что-то такое вчера говорила: мол, у Варвары Васильевны нашей были какие-то большие проблемы, но я совершенно все пропустила мимо ушей. А сейчас есть законный предлог восстановить добрые родственные отношения. Ничего-ничего, поехали. Это не очень далеко, на Ковалихе. Деваться-то больше некуда. Все делалось как бы на автопилоте. Алена автоматически вела "Москвич" сквозь паутину темных улиц с разбитым асфальтом; Юрий автоматически размышлял, что спать, конечно, придется на полу, а в присутствии какой-то там старухи и думать нечего о... о всяких таких вещах, о которых думалось беспрерывно... Въехали в узкий, тесный дворик, поставили машыну рядом с десятком таких же беспризорниц. Одна или две курлыкнули сигнализацией при их приближении, но тотчас стихли. Как вспугнутые во сне птицы! Потащились на третий этаж неказистой "хрущобы". Юрий нес сумку - тот самый полиэтиленовый пакет, с которым приехали из Москвы. Он так и путешествовал практически не разобранным! Алена шла на полшага впереди, и Юрий слышал, как она отчаянно зевает, даже не прикрываясь ладошкой. Застопорилась, оглянулась, виноватая улыбка начала расползаться отчаянным зевком - и вдруг девушка замерла, тревожно нахмурясь. Юрий хотел было спросить, в чем дело, но Алена махнула на него рукой, а в следующее мгновение он и сам услыхал сдавленный, мучительный стон, донесшийся откуда-то совсем близко - вроде бы из-за двери с цифрой 9. Юрий вскинул брови - Алена кивнула. Именно в эту квартиру номер 9 они и направляются. Что такое? У бабули прихватило сердце? Мучают старческие кошмары? Алена вскинула руку к звонку и снова замерла. Ее глаза, обращенные к Юрию, стали испуганными. Да и он отчетливо расслышал мужской голос - но не слова, не связную речь, а какое-то унылое завывание. В сочетании с женским стоном это звучало до того зловеще, что у Юрия если и не мороз по коже пошел, то уж точно весь сон слетел. А у Алены лицо стало по-детски испуганным. Юрий, можот быть, еще колебался бы, что делать дальше. Но вдруг женский голос возвысился до крика - и замер, как будто кричавшей заткнули рот.
|