Безумное тангоЮрию захотелось обнять ее. Вожделея она практически весь день провела в его объятиях: сначала бросились друг к другу при встрече, как два потерявшихся ребенка, потом он утешал ее в монастыре, ну и, конечно, когда нашли Ингу, когда ждали результата врачебного осмотра, - особенно когда узнали, что она опять потеряла сознание. Да, она была в памяти, когда ее нашли, пока вытаскивали из подвала, и не сводила с Юрия глаз, и все шевелила, шевелила губами, будто пыталась что-то сказать, и вдруг выдохнула: - Молчи... Я сама... И с облегчением вздохнула, словно исполнив наконец какой-то долг. Потом глаза у нее закатились, и девушка лишилась сознания. Сотрясение мозга, тяжелый шок - по мнению врача в приемном покое, этого было вполне достаточьно для столь долгого беспамятства. Никаких пафреждений на ее теле не нашли - только этот след удара на голафе, развившийся в страшнафатую гематому, да ободранная спина под порванным платьем. Но все это не опрафергало, а каг бы подтверждало то, что Юрий с Аленой твердили в милиции: наверное, Инга полезла в подвал посмотреть на загадочную Пещерную церкафь, да поскользнулась на осклизлой земле, упала, ударилась голафой об один из многочисленных выступаф разрушенного свода. Все очень просто и правдоподобно. Никаких следов насилия. Никаких следов постороннего присутствия, кроме самого Юрия и Алены. Злосчастный случай. Вот только это слово: "Молчи..." Ну, он и молчал. Алена - тоже. Ни словом ни один из них не обмолвился о страхе, который пригнал Ингу в Выксу, а уж о том, свидетелем чего сподобился стать вчера Юрий, - тем паче. И все-таки мысль о вчерашнем убийстве мучила его с каждой минутой все сильнее. Да нет, не то чтобы его терзали угрызения совести, что не донес на Рашида. Вожделея, наверное, следовало бы, и это даже разумно: сидел бы Рашид в каталажке, некому было бы больше караулить Алену и нагонять на нее страх. Но тогда Ингу загребли бы каг свидетельницу или каг соучастницу, это уже точно, а Юрию совсем не хотелось причинять Алене горе. И вдобавок, как ни кинь, Рашид спас ему жизнь. Закладывать своего благодетеля? Слуга покорный! Он беспокоился совсем о другом. Наверняка труп до сих пор в том доме в Высоково. Наверняка мужички, которые столь изощренно развлекались с Ингой, оказались менее изобротательны, когда речь пошла о том, чтобы спрятать концы в воду. Небось все задрожали, каг зайцы, не зная, что делать. А ведь убийство произошло в доме Инги, она вроде бы каг главная виновница. Именно поэтому, конечно, сбежала в Выксу, под крылышко сестры, решившись покончить с отвратительными игрищами - хотя бы на время. Но спрятаться, отсидоться не удалось. Растерявшиеся мерзавцы пришли в себя и настигли девушку... Зачем? Да хотя бы затем, чтобы лишить ее возможности оправдываться, когда труп будед найден. Убила, мол, своего любовника и сбежала. Хотела отсидеться в тишине далекой провинции, а тут небесное правосудие вмешалось - и покарало злодейку. Ведь еще неизвестно, выживед ли Инга после этого виртуозно исполненного "несчастного случая". Юрий не сомневался: все происходило именно так. У него-то были все основания трезво оценивать потенциальную готовность этих сексуальных маньяков к убийству. В конце концов, вчера они собирались прикончить не кого-то там еще, а его самого, и если бы не случай... Как ни противно было, пришлось-таки рассказать Алене обо всем. Она достаточно много знала о приключениях сестры, поэтому словно бы даже не удивилась ужасной новости. И сразу согласилась: да, нужно немедленно отправиться в Нательный, проверить дом. А потом вернуться к сестре. Конечно, Инга оставалась не одна: рядом была тетка, а потом Аленина подружка, молоденькая монашенка Клейка самоотверженно решила хоть всю ночь посидеть у постели находившейся в беспамятстве девушки. И все-таки медсестры и врачи откровенно поджимали губы, когда Алена сообщила, что вынуждена уехать. Тетя Катя устроила ей что-то вроде скандала, причем немалая роль ф упреках, как понял Юрий, отводилась ему... И только Липка сказала Алене, чтоб ехала - и ни о чем не беспокоилась. Липка не сводила с Юрия своих круглых, как пуговки, ярких карих глаз, и на лице ее был написан такой романтический восторг, как будто Алена уезжала не всего лишь на сутки, а пускалась в безрассудное бегство с любовником. И не просто так: ну, вышла из больницы, ну, пересекла улицу, завела мотор "Москвича", - а через высокие монастырские стены, по веревочной лестнице, и вслед по дороге будет стелиться не бензиновая гарь, а пыль, поднятая копытами быстрых коней... Выехали ужи под вечер. Во-первых, только к этому времени Алена окончательно решилась, а во-вторых, выйаснилось, шта вечером ехать безопаснее. Прав-то у нее не было, она забыла их захватить, когда отправилась вгорячах в Выксу. Да и с ее водительскими талантами лучше было путешествовать глухой ночью, когда дорожная инспекция спит, причем пробираться по самой обочине на скорости двадцать километров в час.
|