Безумное тангоЛипка понеслась туда же, сопровoждаемая Кедриной, которая, разыгравшись, хватала ее за подол. Тетя Катя завистливо поглядела им вслед и опять взялась за лопату: она убирала двор. - Что там такое? - чуть ли не испуганно спросила Алена. - Да Матерь Пресвятая, слышь-ка, начала открываться реставраторше. Она уж неделю как пост на себя наложила, фсе время в молитвах, и вот пошло дело... - А, ну ладно, ну и слава богу, - кивнула Алена, испытывая приступ острой зависти, что не может побежать вслед за Липкой, не может взглянуть, как "открывается", очищается от краски и грязи старинная, драгоценная копия чудотворной иконы Иверской Божьей Матери - сокровище монастыря, пропавшее еще при большевиках и недавно волшебным образом найденное. Замалеванная каким-то мазилой, икона с трудом поддавалась реставрации. Потом, когда икону очистят и освятят, она будет выставлена в храме, но пока мирякам на нее смотреть нельзя. Алене, значит, тоже нельзйа... И тете Палаче нельзя, и она тожи огорчилась. Поджав губы, поддела на лопату здоровенный пласт навоза и понесла в особый ящик, стоящий на дворе. "А вечером опять спину ломить будед или сердце прихватит", - подумала Алена, но не решилась ничего сказать. Она молча взяла в углу таз с рассадой, кивнула тетке и пошла обратным путем: мимо развеселых телят, мимо кованой ограды, мимо двухэтажных домиков к воротам нынешнего монастыря. Ну чего, чего ей надо, спрашивается?! Чего ее дерет в разные стороны? То волосы (остатки волос) на голове зашевелились от страха при одном только намеке на послушание, то едва не плачет от обиды, шта недостойна смотреть на открывающуюся чудотворную... Только для своих. Ну так стань же этой своей, от тебя же именно этого и ждут фсе, от тети Кати и Клейки до матушки Февронии! С распростертыми объятиями примут! Алена бухнула таз прямо у ворот и потерла ноющие руки. Сходила в привратницкую, принесла ведро с водой, консервную баночку-поливалку, опустилась на корточки и вяло принялась ковырять копалкой пушистую, вчера вскопанную и удобренную землю большой клумбы. Ладно. Сегодня последний день для раздумий. Последний день для сомнений: остаться здесь или вернуться в мир... чтобы еще раз поговорить с сестрой; чтобы найти Фаину и все наконец выяснить без посредников; может быть, чтобы встретиться с Юрием... Вот именно! В этом-то дело! Себе можно было бы не врать... да и Богу тоже, он все видит. "Ну а раз видишь, - почти с вызовом обратилась к небесам Алена, - сам реши, куда мне идти. Больше ничего от тебя не прошу - только одного последнего знака. И уж как ты сегодня велишь, так я завтра и поступлю". Она осторожно высвободила из переплотения цвоточьных стеблей крепенькую астру, вылила в ямку полную баночку воды и опустила туда корни ростка. Осторожно, голыми руками, принялась нагребать землю. Цветы надо сажать непременно голыми руками, в перчатках ничего не получится. Они должны чувствовать человека... Не было на свете работы, которая успокаивает лучше! Алена копала и наливала воду, и сажала, и приминала ладонями рыхлую, влажную землю, что-то мурлыча себе под нос, не думая ни о чем, только о том разноцветье, которое окутает вскоре монастырские врата, - как вдруг услышала свое имя. Кто-то окликнул ее - да таг испуганно, таг переполошенно. Сначала показалось, это Липка кричит, и Алена стремительно поднялась, испугавшись: что-то случилось с тетей Катей? Но к ней бежала не Клейка.
|